Колесница времени
Шрифт:
— Петя! — Раиса Павловна взвизгнула приглушенно.
Вырвалась, хотела отпрянуть, но Петр Алексеевич приказал:
— Стой где стоишь.
И Раиса Павловна осталась перед ним на месте. И в странной позе — согнув ноги в коленях, чуть присев даже, чтобы он мог дотянуться.
А он ударил ее снова по лицу. Еще и еще.
И кто бы мог предположить из тех, кто видел Раису Павловну Лопыреву публично — в ее офисе в отеле «Москва», за «круглым столом», который она собирала в инициативном комитете для обсуждения животрепещущих, как ей казалось, вопросов,
За что?
Уж не сошел ли с ума Петр Алексеевич?
— Петя, Петя, Петяяяяяяяяяя…
— Молчи!!
Из носа Раисы Павловны хлынула кровь. И лишь тогда муж ее перестал бить.
— Казнишь меня, как палач. — Раиса Павловна всхлипнула.
— Молчи, морда… мордень…
Петр Алексеевич вытер руку, испачканную в крови и соплях жены, об одеяло. Раиса Павловна, шатаясь, направилась к двери ванной, смежной со спальней. Она умывалась там долго. А на кухню за чаем для мужа уже не пошла.
Потом она вернулась — уже умытая, с примочками на лице, и тихонько разделась — сняла халат, легла на свою кровать, укрывшись до подбородка.
Петр Алексеевич нажал кнопку на пульте, и в спальне погас свет.
Глава 19
Прогулка
Утро началось как-то вяло. Потеплело, но небо все в серых сырых тучах. Завтрак снова накрыли на кухне, но за столом Катя увидела только Женю. А где же все?
— Тете нездоровится, голова разболелась. Гена и Герман уже позавтракали. Папа делает лечебную гимнастику, а это долго в его случае, а Данилу где-то носит. Опять бегает, энергию тратит неуемную.
Так пояснила Женя, наливая Кате черный кофе.
Кате припомнился вчерашний разговор за ужином. И после ужина.
Она уже собиралась идти после ужина к себе, стояла у окна, смотрела в темный сад, Данила подошел к ней сам:
— Не воображай, — сказал он, — я не хотел тебе понравиться.
— Я и не воображаю, — Катя пожала плечами.
— Но нравлюсь я многим.
— Головокружение от успехов.
— А тебе у нас понравилось? — спросил Данила. — Вот здесь?
— Я рада Женю повидать и Петра Алексеевича.
— Но тебе понравилось у нас тут? — настойчиво допытывался Данила.
— Нн-нет. Не очень, — призналась Катя.
— Modus cigitanti, modus dicendi — образ мышления, манера выражаться, да?
— Не в манерах дело.
— Но ты все равно приезжай к нам почаще. И Женьку не оставляй. — Данила смотрел на Катю. — Так ты пойдешь со мной?
— Куда?
— В Большой театр, я же пригласил тебя.
В другой бы раз Катя ответила — это вряд ли. Но сейчас… она ведь обещала Лиле помочь разобраться. А не общаясь со всеми фигурантами это невозможно.
— Я твой номер мобильного из мобилы сестры
— На твое усмотрение, — ответила Катя.
Считай, что я сказала — «да»…
Такая вот беседа после ужина, а утром Данила не появился. Женя предложила, как и вчера, прогуляться.
Они оделись потеплее и вышли за ворота. Прошли по пустой тихой улице и углубились в лес. Женя вела Катю к Москве-реке.
— У Данилы была девушка? — спросила Катя.
— У него все девушки на час. — Женя ногой ворошила палую листву.
— Я к тому, что выходные и праздник, а он дома. И подружку не привез.
— У него подружки не задерживаются. Ты не обращай на него внимания.
— У него ссадины на лице.
— Это из-за бокса. Подпольные матчи на деньги, в ангарах их устраивают. Мафия, конечно, а кто же еще? Я его сколько раз просила. Он не слушает меня. Боюсь, убьют. Там ведь как — сначала бокс на ринге, а потом драка болельщиков.
— Убили твоего шофера, — сказала Катя. — Далеко отсюда то место?
Она прекрасно знала ответ. Но надо, надо говорить о самом важном.
— Возле станции, в другой стороне. Тут наш лес, тут спокойно.
— А мне не по себе что-то, — призналась Катя «доверчиво», — как я про убийство шофера узнала…
— Я стараюсь об этом не думать. Что я могу сделать? Что я могла сделать?
— А выходит, ты — последняя, кто видел его перед смертью, — заметила Катя. — Ты же сказала, что он отдал тебе документы из сервиса?
— Да, Фархад их мне отдал. Я из окна видела — папа с ним в саду разговаривал. А потом спустя какое-то время приехал Герман.
— Он сказал, что твоего шофера не видел в тот вечер. А у Германа кто-то есть?
— У него квартира на Тверской-Ямской, там много всякого народа кружится. Он старается широкие связи поддерживать со всеми, он же пиарщик. Он никогда не был женат. Они с Данилой ходят по клубам. Развлекаются. Холостяки есть холостяки. А что, тебе Герман понравился?
— Очень даже ничего, — усмехнулась Катя, — твоей тете с ним работать, наверное, приятно.
— Он пиарщик, — снова повторила Женя. — Они дьяволу готовы душу продать ради того, чтобы пиар шел и деньги капали. Герман по характеру на мою маму похож.
— На маму? Как это?
— Ну, она тоже любила шум, компании. Всегда вокруг нее большая тусовка — друзья, друзья друзей, мужчины. Папа ненавидел все это — всю эту светскую жизнь. А мама жить без этого не могла, сразу впадала в хандру.
— Красивая женщина.
— Красавица. Я так порой тоскую о ней.
— Я ее помню. Раиса Павловна совсем мало ее напоминает.
— Тетя другая.
— Твой отец быстро женился?
— Он в клиниках почти год лежал после аварии. Потом это кресло инвалидное. Бизнес стал по швам трещать. Мы постепенно разорялись. А тетя Рая имела достаточно своих денег, она уже тогда умела устраиваться к власти поближе. Папу она всегда жалела. А маму… знаешь, она ее осуждала при жизни. Ну, за ее стиль, за поведение…