Колесо Бесконечности
Шрифт:
Он подпрыгнул и ухватился за верх забора, ободрав при этом руки о дерево. Двор был пуст, огни в доме не горели.
В дальнем углу тлели угли в открытом очаге и горела лампа, но если рядом и были люди, они, очевидно, спали. У Марады было несколько горничных и с полдюжины слуг-мужчин; судя по тому, какую свиту обычно брали с собой кушоритские аристократы, отправляясь развлекаться, почти все они, должно быть, сопровождали госпожу. Если порядки здесь хоть сколько-нибудь походили на синтанские, то оставшиеся дома слуги едва ли бодрствуют, дожидаясь
Риан крадучись двинулся к дому. На первом этаже жалюзи между колоннами были опущены; за ними скорее всего находились кладовки, ванные комнаты и помещения для слуг. Впрочем, Риан в любом случае не собирался проникать в дом через первый этаж. Откуда-то со стороны кухни донесся тихий голос; ему ответил другой, и Риан замер на месте.
«По крайней мере двое», — подумал он. Слов он не разобрал, да и, по слухам, слуги Марады то ли не знали кушоритского языка, то ли притворялись, будто не знают.
Риан подождал, чтобы убедиться: те двое не собираются интересоваться подозрительным шумом у забора, потом обошел дом. Влезть наверх по толстой угловой колонне было легко, несмотря на то что дерево оказалось скользким от влаги: резьба давала хорошую опору для рук и ног. Риан подумал о том, что если его поймают в покоях знатной чужестранки, гостьи самого императора, то даже добродушные кушориты сочтут это серьезным преступлением. Объяснение, что он всего лишь искал доказательства того, что дама — отравительница и убийца, едва ли будет сочтено убедительным…
«Побеспокоишься об этом, когда тебя поймают», — сказал он себе.
Риан добрался до перил и скользнул на веранду. В доме все было спокойно, только откуда-то из кухни доносились тихие голоса. Риан вошел в ближайшую дверь.
Во внутреннем коридоре горела маленькая лампа, и он захватил ее с собой; если не подходить к окнам, выходящим во двор, из кухни свет заметен не будет. Он обошел общую комнату; в ней не было ничего, кроме низкого стола и разбросанных по полу подушек. Свет лампы бросал блики на лакированное дерево пола и росписи на стенах. Риан двинулся к спальням.
Здание было больше дома для гостей, где поместили их с Маскелль, но не таким удобным: спален оказалось меньше. Первые несколько, в которые заглянул Риан, выглядели странно пустыми. Постели были расстелены, так что кто-то здесь жил, но обитатели почти не оставили следов своего пребывания. Ариаденцы, например, расположились в комнатах, принеся туда кукол, всякие сценические принадлежности, детские игрушки, посуду, даже рваную одежду. Этот же дом выглядел как их собственный до появления актеров.
Потом Риан попал в большую комнату в задней части дома и замер в дверях. Уж это помещение никак нельзя было назвать пустым. Пол и постель оказались завалены шелковыми одеждами ярких цветов, на деревянных шкафчиках громоздились
Риан медленно вошел, по привычке стараясь ничего не сдвинуть с места, хотя комната выглядела так, словно по ней пробежало стадо буйволов.
«У этой красавицы самые ленивые слуги во всем Гейркинде или откуда там она явилась».
Странно, что дама с этим мирится… Риану приходилось жить в покоях и владетельницы Ривервейта, и владетеля Марканда, да и в домах знати ему случалось бывать по роду службы; он знал, что аристократы так не живут. И к тому же в комнате стоял сладковато-гнилостный запах.
Риан пошевелил ногой кипу шелков на полу и заметил под ними что-то, поразившее его яркостью цветов. Он опустился на колени, чтобы лучше видеть; отодвинув мятые одежды, он обнаружил на полу беранийский ковер. Ковер был большой, почти в полкомнаты. На густо-алом фоне с черной каймой золотой и серебряной нитью были вышиты олени, леопарды и другие животные. Риан тихо присвистнул.
Такие ковры привозили из далеких северных земель через труднопроходимые даже летом перевалы. Синтанские купцы платили за них чистым золотом. Владетель Марканда, самый алчный правитель в мире, сумел завладеть одним таким ковром — размером меньше четверти того, который видел перед собой Риан, — и держал его на стене, где драгоценным краскам не грозила опасность запачкаться или выцвести. Риан знал, во сколько обошелся владетелю его ковер; этот же, более тонкой работы и такой большой, должен был стоить целое состояние. Должно быть, он — один из подарков императора, о которых ходило столько слухов.
«А она обращается с ковром, как с соломой на полу». Подняв синий шелковый шарф, Риан обнаружил разбитую миску и большое пятно высохшего соуса. От него-то и исходил мерзкий запах. Соус успели найти муравьи, и их цепочка тянулась в сторону кучи мусора в углу. Риан покачал головой. Госпожа Марада была очень разной на публике и у себя дома. Это обстоятельство, конечно, следовало запомнить, но само по себе оно еще ничего не доказывало. Ее интерес к жрецу Верану оставался всего лишь участием и не означал, что она — его убийца.
Риан принялся методично обыскивать комнату. Он перебрал шелковые накидки и туники, разбросанные по полу и по постели, понюхал расставленные по всей комнате баночки с кремами, румянами и белилами, но нигде не обнаружил чего-то подозрительного. Два шкафа у дальней стены не содержали ничего, кроме сложенных простыней. Оставался еще сундучок у изголовья постели. Чтобы поднять крышку, Риану пришлось обеими руками сдвинуть спутанные золотые цепи, заколки для волос, ручные и ножные браслеты.
В сундучке оказались мятые шелка, украшения, головной убор из нефритовых бусин. На самом дне Риан обнаружил шкатулку с мозаичной крышкой. Он вынул ее и открыл, ожидая увидеть какую-нибудь драгоценность или забытый дар императора.