Колесо Бесконечности
Шрифт:
— А почему бы и нет?
Риан покачал головой, глядя в сторону храма. Теперь он уже никакого движения не заметил. Может быть, кто-то из разведчиков отстал и теперь бегом догонял свой отряд, а может быть, это была просто игра теней. Или у него разыгралось воображение…
«Здесь? При нашем невезении? Вряд ли».
— Это я, — прошептала ему в ухо Маскелль.
Риану с трудом удалось не подпрыгнуть от неожиданности. Он вспомнил, что Маскелль пообещала, что ее дух будет их сопровождать; он просто не подумал, как это может проявляться.
Растим, нахмурившись,
— Пошли. — Риан с улыбкой поудобнее пристроил мешок на спине.
— Я и так шел, это ты остановился.
— Святейшая мать!
Перед глазами Маскелль все еще стоял странный город и горы на горизонте; ей понадобилось несколько мгновений, чтобы сосредоточиться на том, что ее окружало, и ответить громко, а не так, как она шептала в ухо Риану.
— Что?
— Кто-то пришел от Небесного Императора и желает с тобой говорить.
— Желает посланец или сам император?
— Сам император.
«Что ж… Это в любом случае должно было скоро случиться».
По крайней мере Райф позвал ее до того, как поисковые отряды успели углубиться в город. Она снова послала свой дух вслед им и прошептала Риану: «Я должна уйти. Это ненадолго».
— Мы постараемся не так уж развлекаться, пока тебя нет, — вслух ответил тот.
— Что? — озадаченно переспросил Растим.
Когда Маскелль вернулась в свое тело, на губах ее все еще играла улыбка. Она моргнула и потерла глаза, пытаясь более отчетливо увидеть монахиню, принесшую известие.
— Кто сообщил об этом?
— Слуга, святейшая мать. Я его не знаю. — Монахиня казалась слегка встревоженной; никто из свиты Маскелль не видел других придворных, кроме Мирака и Каруды.
— Ну, я, наверное, не знаю его тоже. — Маскелль поднялась на ноги и потянулась; после долгой неподвижности колени у нее болели. Прежде чем выйти к посетителю, она пошла проведать Посланника Небес.
Когда Маскелль опустилась на колени рядом с ним, старая Мали пробормотала:
— Все еще мертвый. — Несмотря на всю непочтительность слов, в голосе старухи звучала неподдельная печаль.
— Я и не ожидала ничего другого. — Маскелль осторожно коснулась лба Посланника Небес. Кожа его была сухой и холодной.
«Мне пригодилась бы твоя помощь, — мысленно сказала старику Маскелль. Ты раньше никогда не прятался от врага».
Маскелль откинула занавесь и вышла из помещения. Снаружи ждал слуга; на него в упор весьма невежливо смотрели Дория и Киллия. Дория держала в руках дубинку, хотя, к счастью, было ясно, что пользоваться ею она не умеет. Слуга был совсем молод, не старше самого Райфа, и выглядел таким же мрачным и усталым, как и все в храме; единственное, что выдавало в нем придворного, заключалось в шелковой вышивке на куртке. Поклонившись Маскелль, он сказал:
— Святейшая мать, повелитель…
— Я знаю, — перебила его Маскелль. — Иду. Киллия дернула ее за рукав.
— Это не опасно? — прошептала она по-ариаденски. — Что, если тут ловушка? — Дория согласно закивала.
— Все в порядке, — ответила Маскелль, успокоительно похлопав маленькую актрису по плечу. — Правда все в порядке.
— Может, нам пойти с тобой? — предложила Дория, глядя на слугу с откровенным подозрением.
— Нет, подождите здесь. Я ненадолго.
Маскелль следом за слугой прошла под колоннадой и спустилась в центральный двор. Молодой человек взглянул на заполнивших верхние галереи жрецов. Все они с глубокой сосредоточенностью продолжали тихо петь; в сухом воздухе песнопение разносилось по всему храму.
— Как долго смогут они продолжать? — спросил слуга. Маскелль прочла на его лице за напускной решительностью страх и неуверенность.
— До тех пор, пока у нас не кончатся вода и пища.
Слуга провел ее к угловой башне, потом по лестнице на верхнюю галерею. По дороге Маскелль заметила нескольких человек из свиты императора, расположившихся в комнатах башни; после всего случившегося их праздничные одежды казались грязными и мятыми. Вдоль галереи были расставлены лучники Каруды, оставшиеся охранять храм. Все смотрели на Маскелль со смесью любопытства и страха; впрочем, Маскелль к такому давно привыкла. Правда, теперь на их лицах было написано и что-то еще.
«Надежда? — подумала Маскелль. — До чего же типично! Они ждут от меня спасения, а у меня нет ответа ни на один вопрос!»
От галереи полотнищами двух знамен было отделено что-то вроде комнаты; перед ней стояли гвардейцы и несколько придворных, вооруженных мечами. Один из гвардейцев откинул полотнище, и слуга с поклоном предложил Маскелль войти.
Райф стоял в противоположном углу, повернувшись к Маскелль спиной. Проемы между колоннами тоже были завешены, но сейчас часть полотнищ была отдернута, чтобы впустить в помещение немного света и воздуха. Внутри не было ничего, кроме двух матрацев и жаровни. На подушке в углу сидела одна из молодых придворных дам, держа на коленях маленькую лютню. Не дожидаясь приказания императора, девушка поспешно вскочила на ноги, поклонилась и выскользнула за занавесь.
Маскелль сделала глубокий вдох, но ничего не сказала и стала просто ждать.
Райф повернулся к ней с каменным лицом.
— Итак… — Он все еще был в расшитом золотом шелковом парадном одеянии, хотя и снял часть тяжелых украшений. — Вот мы и встретились.
— Действительно.
К удивлению Маскелль, император отвел глаза и закусил губу; на его лице отразилось какое-то сильное чувство, названия которому Маскелль не могла найти. Хриплым голосом он пробормотал:
— Так ты все-таки была права.
Маскелль смотрела на него, только теперь в полной мере осознав, как мало знает о Райфе после всех этих лет.
— Права? В чем?
«В последнее время я так редко бываю права…»
— Во всем этом. — Он с горечью обвел рукой двор, потом показал на болезненно-сизое небо. — Раз я занял трон Небесной Империи, должно было случиться несчастье. — Райф коротко рассмеялся. — Если бы я знал, что несчастье будет таким, я покончил бы с собой.
Маскелль покачала головой, неожиданно почувствовав: она не знает, что сказать.