Колесо Фортуны

Каримова Лука

Паж успел прокрутить пластину в замке три раза, поворачивая в разные стороны, пока не услышал заветный щелчок.

— Свободно, — радостно сказал он, сняв замок и потянув дверцу на себя. Что-то просвистело в воздухе, но Маг успел отклониться. В его плащ попала игла, но не задела тело, а Паж упал, держась за правую руку.

— Проклятье, — Маг выдернул иглу, но было поздно. — Говори, докуда онемела.

Рыцарь вышел в коридор:

— Что с ним?

— До локтя, — ответил Паж, пытаясь пошевелить пальцами, но не смог, чувствуя холод.

— Теперь он не сможет карабкаться, —

процедил Маг. — Онемение длится несколько часов.

Кнайт нахмурился, а затем вернулся в камеру и чем-то затрещал. Стряхивая с постельного тряпья солому, он соорудил подвязку, в которую матери кутали детей, чтобы те были у их груди, оставляя руки свободными.

— Залезай мне на спину, — велел Кнайт.

— Но, господин, вы, должно быть, ослабли… — промямлил Паж, едва не заплакав от своей оплошности.

Маг хмурился, понимая, что в этом и его вина, он не подумал о ловушке гоблинов: те оказались хитрее, заменили не только замки, но и проделали в полотне дверей едва заметные щели с ядовитыми иглами.

«Должно быть, у них свой трюк по открыванию дверей, о котором я не знал».

— Не раскисай, был бы он голоден — не предложил, — и помог Пажу взобраться Рыцарю на спину, проверил подвязку и осторожно выглянул из-за угла.

Они находились внутри горы, как в кратере, окруженном пещерами, тоннелями и камерами с заключенными. «Каморка» Виолента темнела у самого края, вниз и вверх уходили вырезанные в камне ступени без перил. Еще один способ не позволить рабам сбежать: стоит оступиться, и упадешь в дыру, прямо к шалашам гоблинов. Серовато-голубые стены уходили до самого потолка, откуда и падал свет, а вместе с ним веяло чем-то, отдаленно напоминающим свежий воздух, с краев срывались дождевые капли, или шел снег. В летнюю пору те, чьи камеры находились ближе к «выходу», мучились от жары и духоты, а зимой могли замерзнуть насмерть. К каторжанам-преступникам, присланным его величеством, гоблины относились чуть хуже, чем к тем, кого поймали собственноручно.

Сейчас по узкой лестнице к ним поднимались гоблины, и Маг прижался к стене.

— Путь закрыт, придется тоннелем, где твое оружие? — спросил он у Кнайта.

— Осталось с конем за пределами горы, когда они меня оглушили, но Рейдж успел сбежать.

Маг удивленно хмыкнул:

— Какой сообразительный у тебя конь…

Маги в ордене выращивали эту породу, наделяя ее неким подобием разума, схожего с человеческим, чтобы животное с первого раза понимало команды наездника и умело помочь в бою.

Маг нехотя извлек собственный меч и вручил рыцарю с некоторой брезгливостью, но маска скрыла гримасу.

Кнайт кивнул и принял оружие.

— Значит, по коридору.

— Идем до развилки, уж не знаю, происки ли это Фортуны, но нам нужен второй тоннель, — обратился Маг к Пажу, и тот понимающе кивнул.

Они торопились, и Маг негодовал, понимая, что их шаги эхом отдаются от стен, и такой шум привлечет кого угодно. Но у нужного тоннеля их встретила компания из пяти гоблинов, они успели протрубить в рог, подав сигнал, прежде чем Маг с Рыцарем заставили их замолчать. Один успел бросить к ногам Виолента головку кусписа, та взорвалась розовым облачком, часть пыльцы осела на бедре Кнайта, и он вдохнул ее и сразу же чихнул. Перед глазами все поплыло.

— Не засыпай! — велел Маг, не без удовольствия ударив того по лицу и поманив за собой.

— Там же дракон! — зашипел Паж.

— Лучше он, чем гоблины, — бросил Маг, выскочив в другой тоннель к водопаду. Мимо дракона они прошмыгнули ровно в тот миг, когда он поднял голову и, зевая, раскрыл пасть.

— Прыгай! — крикнул Маг и первым сиганул в пропасть с бирюзовой водой и поднимающимся от нее паром.

Дракон выплюнул ртуть и, вдохнув, злобно выпустил струю серебристого пламени. Столпившиеся гоблины отшатнулись и ринулись к водопаду в обход.

Дракон обернулся, но никого в воде не увидел и приготовился покинуть насиженное место. Вцепившись сильными передними лапами в стену, он задрал голову, и в ночи блеснули его рога, а крылья затрепетали.

Что-то вцепилось в заднюю лапу дракона и хлестнуло по бедру, он недовольно обернулся, но ничего не увидел, продолжив карабкаться наружу. Только тогда лапу отпустило, и дракон взмыл в небо.

Маг лежал с обратной стороны горы, чувствуя затылком мох.

Холодный ветер обдувал взмокшие лица «узников». Снаружи горы напоминали моховые кратеры, выросшие из земли, поднявшиеся острыми пиками к небу, но пустыми изнутри, как ульи без пчел.

Если бы не дракон и не владение магией, им бы троим пришлось бултыхаться в озере, плывя по нему, а затем блуждая по тоннелям. В детстве Маг прошел этот путь один, но сейчас не хотел рисковать, особенно с балластом в виде Пажа и Рыцаря.

Кнайт лежал на животе, воткнув меч между камней:

— Веревки нет?

Колдовство не позволяла Магу скользить вниз, он был вынужден почерпнуть немного сил из кулона, чтобы вытащить их троих на драконе, и теперь ему хотелось проверить, все ли в порядке с амулетом.

— Есть кое-что получше, — Маг распахнул руки, и от ладоней отделилась полупрозрачная голубоватая сфера, она росла и росла, пока не охватила Рыцаря. Тот испуганно заозирался.

— И что теперь? — его ноги упирались в мягкие прозрачные стены, которые не лопались.

— Катись отсюда, — Маг пнул сферу, и она закружилась вместе с Кнайтом и Пажом. Последний, скорее, хохотал от восторга, чем кричал от страха, пока они неслись с крутой горы, прыгая на камнях, натыкаясь на деревья и отскакивая.

Маг вытянул кулон и внимательно осмотрел: ни царапины, ни трещинки, целый и невредимый.

— Как ты там? — прохрипел он.

«Холодно, мокро, ты немного ослабил меня».

— Прости, любимая, — и прижал кулон к губам, чувствую такой же нежный отклик. — А теперь и мы покатимся, жаль ты не почувствуешь этого.

Зачарованная сфера с Рыцарем и Пажом остановилась почти у подножия горы, вдали от пещер гоблинов, и когда Маг подкатился к ним, Кнайт с трудом стоял на дрожащих ногах, Паж успел спрыгнуть на землю и поддерживал его. Магически одаренному было легче перенести «катание», чем обычному человеку. Рыцарю можно было посочувствовать, но он стойко держался, жадно глотая воздух, чтобы успокоить тошноту и головокружение.