Колесо Фортуны

Каримова Лука

— Господин, мы живы, — Паж заулыбался, видя, как к ним приближается Маг. Сферы позади него обернулись мыльными пузырями и лопнули, оставив на земле влажные следы.

Мужчина свистнул, и через несколько минут из-за деревьев показались два жеребца. Черный конь смотрел на Рыцаря инфернально-желтыми глазами, объятое дымкой тело напоминало призрака. Рейдж держался сбоку и недовольно ржал, словно жалуясь на непутевого хозяина.

— Нужно отсюда убираться, — Виолент первым взобрался в седло и подал руку Пажу, тот бросил на Мага вопросительный взгляд.

— Садись, —

он оседлал черногривого и щелкнув языком, Маг поскакал вперед. Рыцарь не отставал. Они неслись вскачь, пока от горы не остался виден лишь кончик вершины, и только тогда остановились. Здесь гоблины до них точно не доберутся.

— Поблизости развилка, — перейдя на рысь, сказал Маг.

— Там и простимся, — Рыцарь достал из сумки флягу и, отпив, вручил Пажу, тот сделал несколько глотков.

— Куда держите путь? — спросил Маг.

— К морю, мне нужно на корабль, — скупо ответил Виолент.

— Вы поплывете за Костяное море? — полюбопытствовал мальчик, вернув флягу.

Рыцарь усмехнулся:

— Возможно, когда-то я там бывал.

— Я знаю, господин Кнайт. О вас при дворе кое-что рассказывали.

— Откуда знаешь, малец? — Виолент насторожился, но постарался, чтобы его голос звучал не слишком напряженно. Спаситель-маг в любой момент мог стать врагом. Нельзя никому доверять.

— Мой бывший хозяин, барон Уистлер, поведал, — пояснил Паж. — Я видел вас на рыцарских турнирах и рядом с принцем Рихтером.

— Вот как…

Они остановились у развилки, когда начало светать. В центре стоял деревянный указатель. От времени и непогоды с букв стерлась краска, оставив вырезанные контуры, но и по ним было ясно, в какой стороне море.

— Здесь мы с вами расстанемся, — сказал Маг.

Рыцарь вернул его меч:

— Я так и не сумел вас отблагодарить.

Маг взял Пажа на руки и усадил сзади, тот начинал клевать носом.

— Если хотите отблагодарить, то только этого несносного мальчишку. Я планировал купить ему в городе приличную одежду.

Рыцарь понимающе кивнул и достал из седельной сумки пухлый кошель, оттуда выудил несколько золотых монет, но их хватило бы на одежду не только Пажу, но и самому Магу, а также на приличную комнату и еду.

Маг ссыпал монеты в карман:

— Этого достаточно, за остальное благодарите Фортуну, — и двинулся вперед.

Рыцарь хотел спросить, как его зовут, но вспомнил, что маги хранят имена в тайне. Тот, кто узнает настоящее имя, сможет привлечь мага себе в услужение до самой смерти.

«Арканум и маг из Форта не называли своих настоящих имен ни лорду Урсусу, ни мне», — Рыцарь проводил взглядом спасшую его жизнь парочку и сказал:

— Поедем, Рейдж, хватит с нас приключений, море ждет… — на миг Кнайту захотелось вернуться в Форт и позабыть обо всем, что связывает его с Фейтом и Амальтеей.

[1] Слон — (эстон. elevant).

Глава 6

IV Меча

«Он сдался, отказался от своих чувств, „похоронил себя заживо“. Но он жив и полон мыслей. Не нужно отгораживаться от мира, выйди к тем, кто тебя ждет»[1].

На рассвете Маг с Пажом прибыли в Дум, ближайший городок, где можно было разжиться едой и одеждой перед въездом на земли короля Зэодера.

К несчастью, путь Мага лежал именно по равнине Эмпти. Когда-то это были самые плодородные земли. До правления регента и короля Ульриха в Фейте существовало небольшое королевство, но его название стерлось из памяти людей вместе с воспоминаниями о Зэодере. Древний король превратился в легенду, но маги знали: старик жив и обитает на краю Фейта в полуразрушенном черном замке, омываемом волнами вечно неспокойного моря. В той части страны не водилось даже русалок. Все знали: где Зэодер, там и смерть, тлен, пустота.

Перед походом на равнины Эмпти Магу было необходимо добыть очередной ингредиент, и он рассчитывал найти его в Думе.

Улицы были вымощены камнем, но даже это не помогло городу стать чище. Коричневые стены заляпаны грязью. Вышедшие из таверн люди мочились на них, а по улочкам ходили специально нанятые уборщики с ведрами и щетками, оттиравшие стены мутной водой с резким запахом и разбрасывавшие солому по лужам. Город стоял на горном перевале, обдуваемый ветрами, которые не позволяли вони распространятся по всему Думу. Но в особо жаркие дни здесь витал удушливый запах испражнений.

Вдоль узких улочек возвышались трехэтажные дома с рыжей черепицей, местами покрытой мхом. Они стояли так узко, что женщины протягивали между ними веревки и развешивали белье после стирки. Вода с него капала на плащи проезжавших всадников. Эверет смахнул с носа влагу, сожалея, что его короткий плащик без капюшона.

— Потерпи, и купим тебе одежду, — пробормотал Маг, обернувшись к мальчишке.

— Господин, мы надолго здесь задержимся? — Паж старался внимательно следить за седельной сумкой, чтобы случайно пробегающие дети не оказались карманниками и не порезали вещь. Ловкачей везде хватало. Барон Уистлер однажды хорошенько отделал Эверета, когда у того на рынке подрезали кошель, а Паж недосмотрел.

Но помощь понадобилась вору, вздумавшему прикоснуться к сумке Мага: он вскрикнул, прижимая руку к груди. Эверет разглядел обнаженную кость, торчащую из грязного рукава воришки.

Конь повернул голову к вору, обдав горячим дыханием и глянув своим инфернальным глазом. Несчастный попятился назад, страшась отвести взгляд от лица всадника, сменившегося черепом.

— Его рука останется такой навсегда? — спросил Паж.

— На ближайшие несколько часов. Прикоснувшийся к моей сумке со злым умыслом может лишиться конечности, не зря я говорил служанке в таверне о валяющейся руке, но это в случае, если ее вскроют, — Маг усмехнулся, но Паж не понял, что его позабавило. Мужчина спешился у городской конюшни, и мальчишка спрыгнул следом. Уходя, Эверет обернулся, но никто не посмел приблизиться к их коню, принявшему вид обычного черного скакуна, поедающего сено с другими жеребцами.