Колесо времени(Солнце, Луна и древние люди)

Ларичев Виталий Епифанович

— Сотис Великая блистает на Небе и Нил выходит из берегов! — раздался торжественный возглас жреца с площадки наблюдений храма. Радостные крики огласили окрестности: взгляды, обращенные на восток, уловили на розовеющем предрассветном Небе, как сверкнула ослепительно ярким и чистым, как алмаз, всполохом света Царственная звезда утра, Лучезарное Солнце звездного Неба, не знающая себе соперниц в блеске божественная Сотис-Изида. Это была одновременно и светлая слеза, благословляющая первый день Года Бытия. Сотис-Изида роняла ее в Великую реку Неба, Млечный путь, и, как первопричина и провозвестник плодотворящего наводнения, становилась этой последней каплей, которая, попав затем через потоки, которые струятся по уступам гор, поддерживающих

Небо, в великую реку Земли, Хапи, должна была сотворить наконец его благостный разлив.

Радость жрецов была безмерной — сила блеска лучистой слезы божественной, олицетворяющей плодородие страны Сотис-Изиды, как и чуть розоватый, с нежным оттенком зари цвет утренней звезды, позволяли надеяться, что предстоящий разлив Хапи будет могучим, а значит, обильные плоды даст земледельцу принесенный водами его ил. И да возрадуется тому сердце нового государя! У алтарей богини, воздвигнутых перед храмом Встречи середины Солнца по случаю великого события, приносились в жертву козлы и перепела. Они призваны были отвратить вредоносное влияние лучей Сотис на людей и животных.

Каким долгим из-за нетерпеливого желания стать свидетелем редчайшего в жизни мира события было ожидание рождения красы Неба Сотис-Изиды и как досадно короток этот несравненный миг счастья лицезреть ее в священный день Праздника слезы.

Чуть приблизился к горизонту восходящий из Дуат Ра, ослепительные лучи его стерли румянец с небосклона, и уже в потоке их, едва только сверкнув, утонула алмазная слеза богини. А вот и само Солнце, как раз вступившее в пору середины своей годовой жизни и потому полное сил и могущества, встало над зубчатой кромкой окраинных гор Земли. Свет его озарил бородатую скульптуру Ра — изваянное в камне изображение дневного светила, выставленное по случаю вселенских торжеств на площадку перед храмом Встречи середины Солнца, и пышную в многоцветье процессию из сановников и бритоголовых жрецов, которые сопровождали живое, в человечьем обличье, воплощение небесного бога — фараона первого дня Праздника вечности. Владыка направлялся, следуя аллеей сфинксов, к берегу Хапи, готового принять слезу Сотис-Изиды и разлиться «морем» до горных окраин обитаемого мира…

А завершались эти празднества лишь к окончанию лета, когда с появлением в небе Млечного пути, исчезавшего на время жарких месяцев, новый фараон и его семейство принимали участие в торжественном воздвижении «дэда». Так назывался священный шест, а по существу, столп или дерево с характерной рогулькой наверху, напоминающей по виду примечательное раздвоение одного из концов Млечного пути. И действительно, ритуальный акт поднятия дэда на Земле призван был символизировать «возрождение» на Небе «звездного столпа» или «звездного древа», каким виделся древним египтянам Млечный путь. Четыре веревки, с помощью которых поднимался и поддерживался столп, отражая движение светил в космосе, были спирально противолежаще закручены на концах. Они направлениями своими ориентировались, судя по всему, на крайние по горизонту точки восходов и заходов Солнца. Четыре деревянные подпорки (на севере и юге, на востоке и западе), определяя страны света и равноденственные точки восходов и заходов Солнца, придавали дэду устойчивость. Возрожденный мир Неба приобретал теперь желанную стабильность и прочность.

От времен первого фараона за 341 поколение людей мастера небесных тайн, как сообщает Геродот, сподобились 8 раз наблюдать в утро дня летнего солнцестояния восход блистательной Сотис-Изиды, возвещающей разлив дарующего жизнь Нила на рубеже «Годов Бытия». По крайней мере, за эти 11340 лет письменные документы о том сообщают трижды. Это в самом деле случалось в 2782 и 1322 годах до нашей эры и в 138 году нашей эры. И все годы бритоголовые с безграничным усердием служителей богов днем и ночью неустанно следили, как по часам, дням, декадам, месяцам и сезонам истекает гигантским кругом нескончаемая, впадающая сама в себя река времени. «Сама в себя» потому, что через 1460 лет ей вновь предстояло возвратиться к великому изначальному исходу, где принято было торжественно чествовать вечность божественного мироздания.

Пусть все будет так. Но не перестает занимать вопрос — отчего, обладая изощренными в тонкостях приемами наблюдений за Небом и владея невиданным астрономическим богатством — накопленным за тысячелетия объемом сведений о закономерностях движения Солнца, Луны, планет, звезд и созвездий, жрецы страны Хапи тем не менее упорно не хотели замечать конечно же очевидного для них несоответствия длительности их года

в 365 дней с истинной его продолжительностью?

Наивно думать, что за этой странностью скрываются, положим, всего лишь опасения нарушить священные заветы многомудрого Тота или желание придерживаться такого календаря, который позволяет с наибольшей простотой и удобствами считать время. Что касается того, замечено ли было жрецами несоответствие в длительности их года и истинного, то подозрения в грубости астрономических наблюдений и расчетов египтян можно опровергнуть документально. Так, неизменно отмечались расхождения между праздниками Нового года по «дню рождения Солнца», который определялся предваряющим появление дневного светила утренним восходом Сотис-Изиды, и по первому дню гражданского года — первому тота! С накоплением расхождений устраивались празднества, которые нумеровались, и потому можно представить, к каким особо значимым срокам их подстраивали. Известно, в частности, что одно из таких празднеств происходило через 120 лет после начала Божественного года, и не составляет труда понять почему: к этому времени расхождение (из-за отсутствия правила високоса) достигало ровно трех декад — одного месяца. В другой раз такой же праздник отмечался через 400 лет. К этому времени расхождение достигло 100 дней.

Итак, складывалась парадоксальная ситуация: жрецы старательно подсчитывали накопленные за века ошибки, устраивали торжества по случаю круглого числа дней, которые складывались из них, а поправки в календарь отчего-то не вносили!

О значительности скрывавшегося за подобным «упрямством» свидетельствуют, помимо клятвы восходящего на трон не менять календаря, неизменные провалы попыток «подсказать истину» будто бы совершающим ошибку храмовым астрономам. Вразумлять их пытались как владыки завоевателей-чужестранцев, так и одержимые тщеславием собственные правители. Впрочем, побуждения правителей объясняются, наверное, не столько тщеславием, сколько желанием избавиться от постоянного опасения пасть жертвой жречества, которое под благовидным предлогом требований культа могло при наступлении определенного календарного рубежа «законно» избавляться от неугодного клану священнослужителей государя и его светского окружения. Как бы то ни было, но в 1864 году при изучении развалин Танитского храма археологи обнаружили каменную стелу с 12 горизонтальными строчками иероглифов. Текст гласил, что царь гиксосов Салитис (который в XVIII веке до нашей эры покорил Египет) проводит календарную реформу. Отныне он требовал добавлять каждые четыре года по одному дополнительному дню, выравнивающему ход времени. Трудно сказать, оказались ли жрецы послушными воле Салитиса. Но известно, что, когда через 100 лет гиксосы были изгнаны из страны Хапи, время продолжали считать по календарю, «установленному Тотом».

Вторую попытку изменить календарь предпринял через полторы тысячи лет, т. е., по существу, через Великий год, фараон Птолемей III Эвергет. О том поведала плита, обнаруженная в развалинах храма, построенного некогда в дельте Нила около города Канопа. Текст, выбитый на стеле и известный у археологов и историков античности как «канопский декрет», рассказал о том, что Птолемей III Эвергет объявил в день своего рождения 7 марта 238 года до нашей эры календарную реформу с целью выравнивания счета времени:

«Так как Сотис за каждые 4 года уходит на один день вперед, то, чтобы праздники, празднуемые летом, не пришлись бы на будущее время на зиму, как это бывает и как это будет, если год будет и впредь состоять из 360 и 5 добавочных дней, то отныне предписывается через каждые 4 года праздновать праздник богов Эвергета после 5 добавочных дней и перед Новым годом, чтобы всякий знал, что прежние недостатки в исчислении времен года отныне верно исправлены царем Эвергетом».

Нельзя не отдать должного толковости разъяснения владыкой астрономического существа дела, что свидетельствует о достаточной осведомленности его в вопросах не только дел земных, но и небесных. Скромностью он явно не страдал, поставив своих богов в один ряд с величайшими богами страны Хапи, когда «свой день» вклинил между 5 добавочными днями и днем Нового года, которые отмечались с особой торжественностью. Птолемей стал одним из первых смертных, кто пожелал увековечить свое имя с помощью календаря. Но тщетно — жрецы отвергли реформу и последующие два века оставались верными «заветам Тота».

В 26 году до нашей эры, когда Август завоевал Египет и превратил его в римскую провинцию, в Александрии был введен календарь, который ничем не отличался от того, что предлагали 17 веков назад владыка гиксосов Салитис и 2 века назад Птолемей III Эвергет. По иронии судьбы календарь этот уже не был освящен именем Птолемея, поскольку считался принятым в Риме Юлием Цезарем. Но и усилия Великого Августа по уничтожению «календаря Тота» оказались тщетными. Потребовалось еще почти полтысячелетия, пока древние традиции египтян в счете времени не оказались сломленными окончательно. Жрецы между тем успели в 138 году нашей эры отпраздновать в последний раз приход на Землю нового «Года Бытия».