Колесо времени(Солнце, Луна и древние люди)
Шрифт:
Син, путешествуя по 28 домам, тоже разыгрывал свою драму. В части домов он рос, набираясь сил и красоты, пока не принимал вид диска; в других, очевидно враждебных, угасал, отдавая звероподобному врагу доля за долей части своего светлого лика, пока, наконец, не наступала смерть.
Но опасность могла подстерегать Луну и тогда, когда она находилась в зените могущества — становилась идеально круглой. Порой красноватый сумрак набегал на светлое лицо Сина, как тень Страны без возврата, края смерти. Та же угроза вечно преследовала и Шамаша, когда на лик его средь бела дня вдруг начинал
Значит, монстр, заброшенный в Небо Мардуком, был в действительности совсем не мертв, а борьба с ним солнечного бога Шамаша отнюдь не всегда могла окончиться победой? Да, затмение лика Шамаша, как и Сина, означало, что звездный дракон, сопротивляясь, стал одолевать божества, созданные Мардуком ради гармонии мира, и приготовился проглотить их. Случись такое — и прекрасный мир вернулся бы вновь ко временам Хаоса с его богами Апсу, Мумму и Тиамат. Но на то и поставлены для службы светлым богам Вселенной жрецы зиккурата, чтобы, предвидя опасный ход событий, вовремя принять должные меры! Тогда на Земле черноголовые создания Мардука во имя искупления убивали тех, в ком воплощалось злое на Небе, и оно там, наверху, отступало перед вновь окрепшими в силах Шамашем и Сином. Черноголовые из простолюдинов по призыву жрецов шумом и криками помогали своим небесным владыкам побороть зло.
Солнце, как и Луна, подтверждало свою одухотворенность — оно делало зи ша меж звезд с разной степенью торопливости. Когда наступала весенняя и летняя пора (нисану — таммузу, т. е. с марта по июнь), то Шамаш, передвигаясь в своих заходах и восходах к северу, чуть замедлял ход, будто любуясь возрождением и расцветом всего живого на Земле. Зато когда наступала поздняя осень и зима (варах-самну — шабату, т. е. ноябрь — февраль) и жизнь в природе замирала, то Шамаш, скатываясь в восходах все далее к югу, чуть быстрее переходил из одного звездного скопления в другое, будто стремился поскорее миновать малоприятный отрезок небесной борозды.
Звездный пояс, или колесо домов, в сущности, определяли место глубокого рва, впадающего в себя и загнанного в русло хаотического водного потока. Поэтому Луна и Солнце воспринимались порой при наблюдениях их жрецами с Земли как своего рода пловцы, которые путешествуют по волнам усмиренного Хаоса, переходя из лодки в лодку — 28, 12 или 36 звездных скоплений. Лодки, или барки, то убыстряли свой ход, то замедляли его. При таком восприятии этой части Вселенной Шамаш и Син, оказываясь на барках в пределах очередных звездных домов, вступали в сражение с живыми обитателями водного потока. Само собой, вселенские потопы (весенние разливы рек), подобно затмениям, понимались черноголовыми как знак угрозы поражения божества и возврата мира к дисгармонии изначальных времен (небесная река стремилась прорвать сковывающий ее ров и погрузить благоустроенную Мардуком Вселенную в пучину водного Хаоса).
Самыми, однако, своенравными созданиями Мардука стали «строптивые овцы», отделившиеся от «большого стада» неподвижных звезд, а иначе говоря — «блуждающие звезды», пять планет, которые лучисто сияли в Небе оттенками красного, зеленого и голубого света в тех же границах борозды, пропаханной движением Солнца. Боги и богини, воплощенные в блуждающих звездах, вели свой ритмичный танец-хоровод на фоне созвездий-домов небесной реки. Они то плавно, то быстрее ступали в направлении движения небесного свода, то против или наискось его движению, то останавливались, словно бы в раздумье, а затем, развернувшись и описав в Небе дугу, начинали двигаться в противоположную сторону, пока не наступал очередной тур изощренных танцевальных па. Каждый в этом хороводе блистал красотой и отличался, как всякое живое существо, только ему присущим характером: зловеще красноватый Ниндар (Марс) был злым и сердитым; победитель драконов и змей Ниргал (Сатурн) — степенным и важным; воплощение силы, господства и света Мардук (Юпитер) — величавым в блеске; посланец богов Набу, или Бебо (Меркурий), представлял собой существо крайне непоседливое из-за живости движений и прыгучести.
Самой совершенной выглядела, однако, божественная «царица Неба», «сияющая восемью лучами», «воительница», «владычица победы» и убийца, «богиня любви», возлюбленная и жена Сина, но одновременно и порождающая его мать Инанна (Венера). Она то удалялась от Шамаша и тогда сверкала в его животворных лучах драгоценной жемчужиной ночного Неба, то, при сближении, будто купаясь, утопала в них и исчезала с небосклона. Случалось, что рядом с прекрасной Инанной оказывался на востоке Син, серп умирающего месяца, и в те дни она как бы подталкивала лунного бога к его смертному пути. Но, согласно мудрым замыслам Мардука, она же, красавица Инанна, могла также появиться на западе, где после нескольких дней отсутствия в той же части Неба появлялся серп новорожденного Сина. Звездная богиня благословляла тогда своего возлюбленного живительными лучами в самом начале короткого (всего в месяц!) жизненного пути лунного бога.
Чудесным свойством наделил Мардук царицу Неба: она, появившись в той части небосвода, где восходил Шамаш, украшала звездный купол в течение 8 месяцев и 5 дней, а затем исчезала на 3 месяца, чтобы засверкать там, где Шамаш заходил. Снова Инанна сияла в небесах те же 8 месяцев и 5 дней, пока не скрывалась за горизонтом. На сей раз, однако, расставание с Небом продолжалось лишь 7 дней, и опять она сияла своей красотой в той стороне, где из мрака пещеры выплывало новорожденное Солнце, но где также готовился к смерти божественный Син.
В Небе и в Стране без возврата в ритмичной временной гармонии разыгрывались события, в которых Инанна и Син были главными действующими лицами. Но лишь посвященные в тайны их жизни понимали суть происходящего. Так, лишь жрецы зиккурата знали, что побуждало повелительницу Неба Инанну, сияющую на западном небосклоне, вдруг исчезнуть с глаз черноголовых и сойти в Страну без возврата на 7 дней. Нет, она не умирала, а шла «по велению сердца» в Кур, подземное царство своей сестры — владычицы магического жезла Эрешкигаль, богини смерти и мрака, чтобы стать царицей потустороннего мира. Недаром Инанна, вопреки неукоснительным правилам, отправилась туда не обнаженной, а облачившись в роскошную царскую палу с драгоценным поясом, обхватив волосы «повязкой светлой одеянья владычиц», водрузив на голову «тиару светлую, корону приветную» шугур, надев на шею сверкающее ожерелье, а на руки браслеты, прикрепив к мочкам ушей серьги. Она не желала идти туда, как все, босой, а надела на ноги сандалии. Поскольку неотразимой должна быть ее красота и там, в Стране без возврата, Инанна обвела свои прекрасные глаза притиранием, которое называлось «пусть придет, пусть он придет», умастила тело благовониями из сосуда бур, а кольца восхитительных волос уложила на лбу локонами.
Все это она делала нарочито, ибо должна была знать, что каждое из предпринятых действий грозило ей в последующем бедой — не следовало, отправляясь в Кур, надевать чистые одежды, поскольку, завидев такое, служители Страны без возврата должны наброситься на нее как на врага; не следовало умащиваться благовониями, ибо служители могли сбежаться на запах; не стоило надевать на ноги сандалии и громко разговаривать. Чтобы избежать погибели, Инанна «семь божественных законов привязала сбоку, собрала все божественные законы и взяла их в руки». Понимая, что поход в обитель мрака может окончиться печально, Инанна дала наказ своему советнику Ниншубуру оплакивать себя в случае, если она не появится на Небе через 3 дня, а затем умолять богов вызволить ее из плена смерти:
Когда в подземный мир я сойду, На холмах погребальных заплачь обо мне, В доме собраний забей в барабан, Храмы богов для меня обойди, Лицо расцарапай, рот раздери, Тело ради меня изрань, Рубище, точно бедняк, надень!Мрачные предчувствия не обманули Инанну. Когда она, опустившись в Кур, оказалась перед лазуритовым дворцом Эрешкигаль, то главный страж ворот Нети на требование Инанны: «Открой дворец, привратник, открой!.. К единой моей да я войду!» — задал вопрос: «Кто же ты, кто?»