Колесо времени(Солнце, Луна и древние люди), Ларичев Виталий Епифанович

Колесо времени(Солнце, Луна и древние люди)

на обложку

Ларичев Виталий Епифанович

Шрифт:

Подробно исследуя то, что археологами ранее оценивалось большей частью просто как орнамент, М. Ферворн отметил, что помимо простых насечек линейного типа, которые как будто в самом деле выражали понятия о числах, в систему элементов «узоров» палеолитического человека входили также весьма примечательные по очертаниям фигуры. Его особый интерес привлекли насечки, похожие на римские цифры I, V и X, а также точки. М. Ферворн сделал вывод о неслучайности сходства подобных фигур из «орнаментальных композиций» на предметах мобильного искусства палеолита с простыми знаками цифр римской счетной системы. Определенным образом сгруппированные насечки, а также составленные из них фигуры он без колебаний представил как изначальные образцы «первобытной арифметики» людей древнекаменного века. Программа последующих исследований такого рода знаков должна была, но его мнению, состоять в том, чтобы показать, существовала ли преемственность между палеолитической системой насечек, простыми знаками I, V, X и римскими цифрами.

Для решения

такой сложной задачи требовалось, однако, не только расширить соответствующую источниковую базу и четко определить методические приемы изучения предметов с насечками. Главное, пожалуй, препятствие на этом пути состояло в необходимости преодоления окаменевшего стереотипа в отношении специалистов по палеолиту к человеку, создателю этой культуры, как к дикарю с предельно низким интеллектуальным статусом и почти начисто лишенному какой бы то ни было духовной жизни. Стоит ли поэтому удивляться, что при реконструировании культурно-исторических типов круг интересов палеолитического человека по-прежнему представлялся ограниченным заботами о добыче «дымящегося кровью куска мяса».

После публикации доклада М. Ферворна о насечках попытки разобраться в сокровенном смысле образов и знаков палеолитического искусства предпринимались неоднократно. В ряду подобного рода изысканий, зачастую далеких от признания у специалистов по палеолиту, особо важное место занимают исследования замечательного историка культуры К. Хентце. Его методические приемы расшифровки знаков первобытного искусства заслуживают особого внимания. В основу предложенного им метода расшифровки семантики как символических (орнаментальных) знаков, так и реалистических или стилизованных образов положен поиск аналогий среди набора соответствующих этнографических и мифологических сюжетов. В результате он пришел к выводу, что простые и двойные спирали, как и концентрические круги в классических вариациях, зафиксированных, в частности, в искусстве палеолита, представляют собой символы не столько солнечные, сколько, скорее, лунные. Они, по его мнению, в идеальной по наглядности форме отражали идею полного цикла изменений фаз ночного светила, то есть последовательно и непрерывно повторяемого процесса роста и убывания, а затем снова роста диска Луны.

Хотя выводы К. Хентце относительно смысла определенного набора знаков и нельзя признать вполне доказанными, он, быть может, как никто из интерпретаторов первобытного искусства до него, да и десятилетия после, смог продвинуться в решении проблемы семантики древних образов и знаков. Учитывая, в каком направлении развивалась в последующем выработка наиболее оптимальной методики подхода к познанию существа идей, скрытых за образами искусства древнекаменного века, особой оценки заслуживает впервые предложенный К. Хентце прием сопоставления количества «орнаментальных» деталей в композициях с продолжительностью в сутках синодического лунного месяца или примечательной части его. Приходится лишь сожалеть, что эта поистине блестящая мысль, сродни гениальным идеям Буше де Перта о счетных знаках на палеолитических костях и Э. Лартэ о возможном отражении в них «временных периодов», осталась археологами незамеченной, и тогда же не получила развития, какого она по праву заслуживала.

Четверть века спустя вопрос о наличии системы счета в палеолите в очередной раз извлек из забвения и с детальностью проанализировал видный чешский археолог К. Абсолон, которому принадлежат выдающиеся открытия в области древнекаменного века Восточной Европы. Оценивая результаты проведенного К. Абсолоном исследования, следует прежде всего обратить внимание на высказанное им пожелание использовать при изучении насечек бинокулярный микроскоп. Оказывается, произвести точные подсчеты их числа без применения увеличительной техники отнюдь не легко из-за обычной загрязненности поверхностей предметов, покрытых счетными знаками, значительной поврежденности их коррозией под воздействием почвенных растворов, а также личинок и костоедов. К. Абсолон неоднократно убеждался, что лишь использование бинокулярного микроскопа позволяло с должной уверенностью определять точное число «нацарапанных черточек». Как и М. Ферворн, он учитывал не только число, но и примечательные особенности рассредоточения знаков на поверхности предмета. Принятие на вооружение археологов бинокулярного микроскопа привело в последующем к исключительно плодотворным результатам как с точки зрения усовершенствования методики исследования, так и в плане существенности конечных выводов, связанных с интерпретацией знаковой символики.

Не отрицая возможности того, что нарезки и черточки действительно представляли собой в определенных случаях части узора, «украшающего» объект, К. Абсолон попытался разработать идею М. Ферворна о насечках как образцах «первобытной арифметики и счета». Ему представлялись также приемлемыми высказывания Э. Лартэ и Э. Пьетта о том, что такого рода знаки могут восприниматься, в частности, как отметки количества охотничьей добычи. В итоге К. Абсолон пришел к твердому убеждению, что «знание чисел» в истоках своих восходит к эпохе палеолита.

Поставленная в очередной раз К. Абсолоном проблема счета в палеолите, которая рассматривалась им с привлечением многочисленных образцов, покрытых насечками, а также иными по виду, но непременно ритмично рассредоточенными знаками, не могла, разумеется, не произвести впечатления на археологов. В особенности значительными по возможным последствиям в плане переоценки уровня интеллекта верхнепалеолитического охотника представлялись специалистам по древнекаменному веку его настойчивые попытки подобрать убедительные доказательства формирования в столь отдаленную эпоху устойчивой системы счисления, в определенной степени родственной древнеримской и древнеегипетской. Это не означало, однако, что идеи К. Абсолона не вызывали обычной для таких разработок критики. Следует признать, что поводов к ней, учитывая непоследовательность его оценок насечек, как и очевидной, в ряде случаев, невозможности строгого подтверждения сочетаниями их мысли о разработке в палеолите зачатков пяти- и десятичной системы счисления, оказалось достаточно, чтобы воспринять подновленную гипотезу с изрядной долей снисходительного скептицизма.

Доказательство того, что наблюдаемая арифметическая регулярность «аранжировки» насечек определенными группами в самом деле отражает систему числительных, сопряжено с невероятными трудностями. Сразу возникает естественный вопрос, в каждом ли случае блоки таких знаков отражают понятие числа. Ведь вполне может статься, что регулярность эта отнюдь не арифметическая по характеру, а обозначает некие периодические процессы, выявление которых и должно составить главную проблему расшифровки семантики насечек. Реальными могли оказаться к тому же опасения, что так называемые «арифметические модули», об открытии которых объявил К. Абсолон, в действительности представляют собой результат незаметного и неосознанного навязывания палеолитическому человеку того, что могло быть просто «следствием… современного арифметического образования и способа мышления, а также методически ошибочного приема экстраполяции на эпоху палеолита сведений о системах счета у отставших в развитии современных народов» [20] . К. Абсолона упрекали позже и в том, что его основные заключения не основывались на детальном анализе примечательных особенностей самих «счетных знаков» и не учитывали «внутренних закономерностей» группировки их в продолжительные по количеству знаков ряды или блоки. А. Маршак в этой связи справедливо отмечал, что гипотеза К. Абсолона «большинство ученых не убедила. Они были просто ошеломлены…» [21] .

Marshak A. The roots of civilization. — N. Y., 1972, p. 38.

Marshak A. The roots of civilization, p. 35.

Но именно к этому времени и подоспело загадочное открытие в Ишанго, которое судьбе было угодно превратить в отправную точку очередного этапа поиска. Вскоре стало ясно, что за скромными в непритязательности облика «орнаментальными» насечками вставала не простая числовая игра, как думал Жан де Энзелин, а все та же волнующая в грандиозной значимости проблема: Солнце, Луна и древние люди. Решение ее предполагает овладение счастливым ключом к разгадке сокровенной тайны рождения древней мифологии, первобытного художественного творчества, изначальных искусства и науки, в том числе архаических космогоний и космологий, а также понимания того, что определяло истоки взлета интеллекта человека периода формирования и расцвета первых цивилизаций Африки и юга Евразии. Недаром гениальный Ф. Энгельс, ставя в «Диалектике природы» вопрос о необходимости изучения последовательного развития отдельных отраслей естествознания, среди трех отраслей знания, которыми «в течение всей древности» ограничивалось «собственно научное исследование», на первое место ставил астрономию: «Сперва астрономия, которая уже из-за времен года абсолютно необходима для пастушеских и земледельческих народов» [22] . И будто эхом вторя этим прозорливым в проникновенной глубине размышлениям, К. Фламмарион с обычной для него страстностью безгранично влюбленного в небесную науку выразил ту же мысль такими вдохновляющими словами: «Начинать надо с астрономии; это всего главнее, а все остальное не более как мелочи и подробности».

Энгельс Ф. Диалектика природы (раздел из истории науки). — Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 500.

Ясно, однако, что астрономия в древнекаменном веке — это сюжет для другого рассказа.