Колесо времени(Солнце, Луна и древние люди)
Шрифт:
Восприятие Стоунхенджа как своего рода астрономической обсерватории стало в Англии XIX века необычайно популярным. И вот уже Уорлтайр пришел к остроумному выводу, что это святилище представляет собой своего рода теодолит для наблюдений за движениями небесных тел, а Готфри Хиггинс опять-таки усмотрел в расположении камней Стоунхенджа нечто исключительно важное — он увидел в их позициях соответствие астрономическим циклам древности.
Э. Дьюк, кроме того, развил идею Д. Вуда о возможном отражении в конструкциях Стоунхенджа образа одного из светил. В связи с другими храмами Солсберийской равнины это сооружение, по его мнению, представляло в «наземном планетарии или стационарном оррерии» аспект влияния Сатурна, поскольку храм размещался на южном конце меридиана, пересекающего храм Солсбери Хилл, который символизировал собой, по его мысли, планету Земля. Гипотеза заключалась в следующем:
К тому же заключению в конце XIX века пришел Мозис Котсворс из Йорка, увлеченный реформой календарей. Святилища вроде Стоунхенджа он рассматривал как великие памятники древности, появление которых обусловливалось астрономическими потребностями, в частности нуждами точного измерения времени. С именем М. Котсворса связано такое курьезное происшествие. Однажды, размышляя о связи Стоунхенджа с другими объектами, он произвел расчеты и пришел к выводу, что на вершине холма Солсбери, вероятно, стоял столб высотой 95 футов, отбрасывавший тень на искусственно выровненную площадку, расположенную севернее. Если так и было, то, очевидно, на месте, где конец тени оказывался в день зимнего солнцестояния, должна находиться какая-то заметка. Котсворс тут же отправился в Солсбери. Поздним зимним вечером жители Эйбери были подняты как по тревоге. М. Котсворс повел их на вершину холма, чтобы убедиться в справедливости своих предположений. Как это ни удивительно, «заметка» была найдена точно там, где он и предполагал. Ею оказался булыжник с выбитыми на его поверхности загадочными символами, а также изображением рыбы.
…И. Локьер знал, что М. Котсворс в предыдущем, 1900 году, побывал в Египте, где проверял свою теорию об астрономически-календарных предназначениях пирамид и обелисков. Значит, и его волновали мысли, которые десятилетием ранее привели туда же Н. Локьера…
Как бы, однако, ни были заманчивы все высказанные о предназначении Стоунхенджа идеи, доказательство оправданности их требовало в XX веке не прикидок «на глазок», а точных расчетов. Для сэра Нормана Локьера как астронома они не составили бы особого труда, не препятствуй тому одно чрезвычайно существенное обстоятельство: отсутствие определенности в датировке памятника, без чего как общие оценки предназначения его, так и примечательность направлений оси, а также опорных камней оказывались не более чем гипотетическими реконструкциями. А что если за всем этим скрывается всего лишь совпадение случайностей? Если учесть, что характерная для оси и опорных камней Стоунхенджа направленность должна строго соответствовать определенней эпохе, то какими расчетами руководствовались У. Стьюкли, Уорлтайр и Г. Хиггинс, когда датировали святилище столь неоднозначно — 460 годом до нашей эры, 17 тысячами лет и, наконец, IV тысячелетием до нашей эры?!
На заре становления науки о древностях доверчивого и несведущего в коварных тонкостях астрономии археолога можно было, пожалуй, взбудоражить и увлечь рассуждениями того же У. Стьюкли по поводу астрономической значимости ориентации аллеи и разрыва в меловых валах Стоунхенджа. Тогда знатока старины можно было, пожалуй, зачаровать малопонятными гуманитарному уму сопоставлениями вековых изменений магнитного склонения и направленности структур святилища по странам света. (Именно эти замысловатые в головоломности выкладки позволили У. Стьюкли датировать сооружение Стоунхенджа с фантастической — до одного года — точностью.) Однако Н. Локьера подобного рода вычисления могли разве что позабавить, ибо закономерности колебаний магнитного склонения оказались более сложными, чем два века назад представлялось У. Стьюкли, и археологи к началу XX века уже согласились с авторитетным мнением лорда Эвбери Джона Лёббока о сооружении Стоунхенджа около 1500–1000 годов до нашей эры людьми эпохи бронзы, а не в 460 году до нашей эры. К тому же разве Флиндерс Питри, выдающийся знаток египетских пирамид, не писал еще в 1880 году в книге, специально посвященной Стоунхенджу, что его опорные камни никак не могут определять восходы и заходы Солнца в дни солнцестояний?
Археологи имели законное право сомневаться как в оправданности поиска астрономической значимости «направлений», задаваемых осью и опорными камнями Стоунхенджа, так и в основанных на результатах визирования идеях относительно времени сооружения святилища. Но, с другой стороны, и астрофизик сэр Норман Локьер видел, какие досадные, а порой и просто труднообъяснимые астрономические просчеты допускал, в свою очередь, чтимый археологами Ф. Питри, когда, основываясь на неверных посылках, пришел к заключению об установке каменных глыб в Стоунхендже в 720 году нашей эры ±200 лет.
Такой разнобой мнений питал взаимную подозрительность, нетерпимость и даже вражду теперь уже прямо противостоящих друг другу знатоков древностей и любителей усматривать в археологических памятниках многозначительный астрономический аспект. Н. Локьер решил разрубить, наконец, гордиев узел и с помощью точных замеров и расчетов решить сразу обе проблемы Стоунхенджа — оценить его как уникальную астрономическую обсерваторию, а также определить эпоху сооружения святилища. То и другое предстояло выполнить с использованием соображений чисто астрономического плана. Для археологии начала века такой проект выглядел поистине фантастическим и отчаянно дерзким по замыслу.
Между тем практическое исполнение его как раз и началось в тот летний день 1901 года обыденно прозаически — сэр Норман Локьер, определив с помощью Ф. К. Пенроуза среднюю линию пространства, которое было заключено между валами аллеи, попросил забить вдоль нее ряд деревянных колышков, тщательно визируя установку каждого из них с помощью теодолита. Он рассудил, что именно средняя линия аллеи, а не любой из ее валов или пяточный камень ориентировали взгляд человека из центра Стоунхенджа на то место горизонта, где ожидалось появление Солнца. Во всяком случае, такая направленность взора давала возможность получить для исполнения задуманного некий допустимый по точности вариант азимута восхода летом дневного светила. Строй деревянных визиров позволил Н. Локьеру определить с точностью до необходимых долей градуса азимут той точки горизонта, где, как следовало предполагать, жрецы Стоунхенджа ожидали проблеск первого луча Солнца в день летнего солнцестояния. Этот азимут оказался близок линии, проведенной от Стоунхенджа к реперу, установленному военно-топографической службой на Солсбери Хилл. В противоположном направлении — на юго-запад, где Солнце заходило в дни зимнего солнцестояния, та же линия достигала расположенного в 6 милях от Стоунхенджа древнего земляного сооружения Гроувелли Кастл и в 7,5 милях подобного же объекта в Кастл Дитчис. Азимут этой линии оказался равен 49°34'18'', что и было принято за приблизительную ориентацию оси святилища.
Далее Н. Локьеру предстояло, произведя соответствующие вычисления, узнать, в какие годы какого тысячелетия Солнце восходило на этой линии на северо-востоке 22 июня, а заходило на северо-западе 22 декабря. Такие расчеты, элементарные для астронома, не заняли много времени: примерно в 1680 году до нашей эры ±200 лет, а с учетом возможности ошибок при замерах и степени точности соответствующих таблиц, по которым велись вычисления, — около 1820 ±200 лет до нашей эры. Выходило так, что У. Стьюкли ошибался в своих вычислениях в лучшем случае более чем на тысячу лет, а относительно масштаба просчетов Уорлтайра, Г. Хиггинса, Ф. Питри и говорить не приходилось. В октябре 1901 года результаты поиска были доложены Королевскому обществу.
В последующем, стремясь усилить свой вывод о бесспорной обусловленности астрономической ориентации главной оси Стоунхенджа, Н. Локьер проверил, насколько оправдан скепсис Ф. Питри относительно значимости направлений опорных камней святилища, как их представил в свое время Э. Дьюк. Точные замеры с помощью теодолита показали, что ошибался Ф. Питри, а от опорного камня № 92 через камень № 91 как визир в самом деле можно наблюдать восход Солнца в дни летнего солнцестояния, также и от опорного камня № 94 через камень № 93 как визир — заход Солнца в дни зимнего солнцестояния! Итак, предположение о подразделенности года у тех, кто сооружал Стоунхендж, по крайней мере на две равные части по количеству суток между солнцестояниями получало достаточно строгое обоснование.
Однако сэру Норману Локьеру посчастливилось сделать очередной и принципиально новый по значимости шаг в уточнении возможной структуры солнечного календаря жрецов святилища бронзового века. Прокладывая из центра Стоунхенджа с помощью теодолита направления на горизонт через некоторые структурные части святилища, Н. Локьер выявил чрезвычайно важные по астрономической значимости линии. Их-то как раз и недоставало, чтобы говорить о возможности подразделения солнечного года на более дробные части, чем полугодовые блоки, которые определялись днями солнцестояний.