Колька и Наташа
Шрифт:
— Чего ревешь? Бутылки побил, что ли?
Владька притих и взялся за ручку корзины. Бутылки оказались целыми.
— Не побились…
— Так и выть не к чему! — дал ему подзатыльник Шиндель. — Тоже наследник! Неси домой.
В этот вечер у Владькиного отца был гость. Основательно выпив, Карл Антонович жаловался на тяжелые дни. Он повел гостя в конюшню, показал лошадей, уговаривал купить вороную кобылу.
— Гляди, как ладно скроена. Линия какова! И ноги, батенька, голландские.
Как гость ни был пьян, он видел: лошадь стара и доживает свой век.
— Ты бы ее на колбасу, — посоветовал он, — в барыше останешься. А мне ведь кирпич нужен, а не лошадь.
— Есть кирпич, найдем! Еще выпьем, — и забирай.
Вскоре ударили по рукам.
При погрузке на телегу не хватило пятидесяти штук. Владька попытался скрыться в дом, но Карл Антонович подозвал его.
— Куда дел?
Владька попятился.
— Стой! — грозно окликнул отец. — Говори! — и стал медленно расстегивать пояс.
Владька, следя за движением его рук, заикаясь, начал врать. Отец молчал. Владька стал врать смелее. Он свалил все на ребят, ремонтировавших школу. Якобы они поймали его и под угрозой страшных побоев потребовали вывести сто кирпичей.
— Я им дал только пятьдесят. За это они сейчас на меня напали. Хорошо — ты вышел.
— Так ли дело было? — все больше и больше хмурился Карл Антонович.
— Правда, правда, святой крест!
Шиндель затянул пояс.
— Чего же молчал так долго?
Владька с облегчением вздохнул.
— Их много…
Распрощавшись с покупателем, Карл Антонович тяжелым шагом вышел из дому. Вскоре он вошел в особняк миллионера.
В нижнем этаже здания никого не оказалось, лишь наверху переговаривались задержавшиеся рабочие. Карл Антонович поправил очки и открыл дверь ближайшей комнаты. Глаза его остановились на ящике со стеклом. «Что ж, дело», — подумал Карл Антонович, оторвал две доски и вытащил часть стекла.
— За кирпичи, — пробормотал он и наступил ногой на оставшееся в ящике стекло. Послышался треск.
От неловкого движения у Шинделя соскочили очки. Он опустился на колени, заползал по полу, шаря руками. Кто-то приближался. Судя по голосу, это был мальчишка.
Шиндель заторопился.
На улице он успокоился, как вдруг его позвал детский голос.
— Стойте, стойте! — к нему подбежал запыхавшийся Генка. Он пришел в школу, думая, что ребята возвратились с рыбалки и варят уху. — Зачем вы уносите стекла?
— Это мои.
— Нет, наши, школьные. Отнесите обратно или я скажу, что вы их взяли. Я знаю вас. Вы отец Владьки.
— Хорошо, будь по-твоему, помоги мне.
Генка подошел. Карл Антонович крепко схватил его и прошептал, дыша винным перегаром:
— Послушай, Я тебя тоже знаю. Ты сын музыканта. Стоит тебе где-нибудь заикнуться, и я расскажу твоему отцу, что ты с шайкой украл у меня кирпичи. Выдержит ли твой почтенный больной отец такое известие? Я только взял свое — за кирпичи. Так что не вздумай взболтнуть, а то… Запомни, ты меня не видел.
Отпустив оцепеневшего Генку, Шиндель зашагал прочь.
Глава 15. Признание Генки
Весть о разбитых стеклах всех поразила.
Суровая складка залегла у Марии Ивановны между бровей. С укоризной смотрела на ребят Ольга Александровна.
Притихшие Колька и Наташа робко жались к стене. Особенно тяжело было Кольке. Его мучили угрызения совести: и зачем только он доверился Генке, зачем ушел на рыбалку? «Еще голову давал на отсечение, — вспоминал свои слова Колька, — хвастался, а школа осталась без стекла».
Приехал Глеб Костюченко. Он осмотрел ящик и помрачнел. Мельком взглянул на ребят, но так же, как и Мария Ивановна, ни в чем не упрекнул их.
Колька в дверях догнал матроса, неуверенно притронулся к его руке:
— Я хотел… Мы… я виноват, дядя Глеб. Недосмотрели, а рыбалку ушли… Я хотел сказать, мы найдем…
Глеб Дмитриевич легонько похлопал Кольку по спине.
— Случилось, флотец, что ж теперь… Придумаем что-нибудь, Коля. Не из таких передряг выходили. Ты не расстраивайся.
— Что он говорил? — подбежала к другу Наташа, но ее голос заглушил громкий крик Каланчи.
— Колька, — кричал он издали, — танцуй! Что я несу. Перевернешься от радости! Гляди! — Вася потряс компасом. — Лягуха отдал.
При виде компаса Колька на мгновенье забыл о всех неприятностях.
— Покажи!.. Эх… — только и смог проговорить Колька, не имея сил оторвать глаз от дорогой для него вещи. — Как же Владька тебе отдал?
Каланча подмигнул.
— Одолжил я у него, понимаешь, одолжил!
— Как одолжил?
— Взял и все. Получай свою штуковину и крышка.
— Не возьму. Так нечестно. Мы его отдали за кирпичи.
— Так кирпичи ворованные, не Владькины. Эх ты, чудак-рыбак, стащил он их.
— Ну и что ж? Владька не побоялся, тайком от отца дал нам. Отнеси компас, не возьму.
Вася позвал на помощь Наташу.
— Слушай ты, девчонка, втолкуй ему, чтобы не был балдой. Пускай берет.