Колька и Наташа
Шрифт:
— Цистерна у тебя пустая?
— А то со шпиртом?
— Отвечай делом!
— А мы разве не делом!
— Пустая, спрашивают тебя?
— Да с чем ей быть-то, собака — два нога?
— Ладно, езжай!
Повозка затряслась дальше. «Пассажиры» облегченно вздохнули.
— Ну и дед! — восхитился Каланча.
От толчков крышка чуточку отодвинулась, и Колька увидел кусочек синего неба.
Послышался хрипловатый голос возчика:
— Эй вы там, собака — два нога, вылазь, приехали!
Телега
Ребята переглянулись.
— Ну и дед! — снова восхитился Каланча.
Один за другим они вылезли наружу, жмурясь от солнца и расправляя затекшие мускулы. Возчика уже не было — он ушел в контору.
Глава 8. Корпусный
— Скорее в корпусный цех, — торопил Колька. — Мастер может уйти!
Каланче, Наташе и Генке не понравилось, что Колька торопил их. «Хорошо ему. Он бывал здесь не раз, все видел, все знает, а они тут впервые».
— Брось подгонять, сыч, — возразил Каланча. — Куда он денется!
Васю поддержали Генка и Наташа…
— Ты лучше смотри, как интересно! — сказала Наташа.
Справа, на спущенной на воду рыбнице [4] трудились чеканщики. В воздухе гремела оглушающая трель молотков. Подъемный кран, издавая отрывистые резкие звонки, осторожно опускал в машинное отделение двигатель.
Завыла заводская сирена. Ребята вздрогнули.
— Вот это баритон! — восхитился Генка.
4
Рыбница — рыболовное судно.
— Будет, пошли в цех, мастер уйдет, — спохватился Колька.
В корпусном цехе царил полумрак. Солнце с трудом пробивало себе дорогу сквозь закопченные, грязные стекла крыши. Только отдельные его лучи, тонкие и блестящие, как лезвия, пронизывали помещение, и в их свете золотилась и играла пыль.
Робко и неуверенно продвигалась компания вперед. В цехе стояли прессы, ножницы, с беспорядочно сваленными у основания обрезками.
Казалось, что они попали в загадочный мир. И вагонетка, груженная какими-то железными ребрами, и расчерченные мелом листы железа — все было непонятным.
— Это разметчики, — понизив голос, пояснил Колька, — с чертежа перенесли рисунок на металл. Ну, а на прессах или ножницах по ним вырежут детали.
Генка недоверчиво тихонько свистнул: «Так ли это?» Каланча ничуть не сомневался в правдивости объяснений Кольки. «Что ни говори, — решил он про себя, — а Колька разбирается».
Цех словно вымер, в нем никого не было.
— Обед. Опоздали. Придется ждать, — сетовал Колька.
Но в это время в отгороженном шкафами углу послышался стук костяшек, возгласы, смех. Колька прислушался и, отвечая на недоуменные взгляды друзей, проговорил:
— В «козла» дуются, — он еще немного прислушался. — Должно на «высадку» или на «грибки».
Наташа, не поняв, что такое «грибки», только собиралась спросить об этом, как навстречу им выскочил паренек лет двадцати.
— Дядя, — окликнула она его, — что такое грибки и где тут мастер Грачев?
— А тебе зачем, тетя, к мастеру? Грибков захотела?
Оба рассмеялись. Всем тоже стало смешно.
— Мы на работу поступаем, корабли будем ремонтировать, — важно заявил Генка.
— Так сразу и ремонтировать?
— Ну, а чего тянуть? Ты кто такой? — Генка выпятил грудь.
— Ловкие! — Глаза у парня искрились лукавством. — Я так думаю, придется вам еще попыхтеть немало. А я подручный клепальщика и зовут меня Виктор. На стапелях работаю. А мастер наш — вон в конторке. — Указав на сбитую из фанеры будку, напоминающую скворешню, подручный пошел прочь.
— Почему попыхтеть? — возмутилась Наташа.
— Узнаешь, — на ходу бросил парень, — узнаешь, тетя!
Сразу открыть дверь они не решились. Наконец, Колька тихо потянул ее на себя и обомлел.
За небольшим квадратным столом что-то писал человек, который разрушил постройку на Песочной улице, сбросил Каланчу в канаву и прогнал их…
Глава 9. Встреча
Не успел Колька решить, что им делать, Грачев приподнял голову и рассеянно посмотрел на подростков. От его взгляда повеяло холодом. Генка втянул голову в плечи, а Наташа заморгала глазами.
Мастер не сразу узнал «старых знакомых». Он молчал, а ребята боялись заговорить первыми. Грачев напряг память, силясь вспомнить, где он встречался с этой оравой. И вспомнил. Еле заметная улыбка искривила его губы.
Он не спеша закрутил цигарку. С наслаждением вытянув ноги под столом, пустил клуб дыма и спросил:
— Кто такие? Зачем?
«Везет же нам», — подумал Колька.
— Мы на работу.
Мастер, скрывая смешок, несколько раз затянулся.
— Угу… работнички, значит? Всемирной армии труда, значит.
«Смеется над нами, Рыжий козел», — кусая губы, все больше злился Колька, но ответил гордо:
— Да, товарищ мастер!
Грузная фигура мастера медленно и угрожающе приподнялась из-за стола. Ребята попятились назад.
— Послушай, ты, работничек всемирный! Кто тебе сказал, что мы с тобой товарищи, а? Меня величают Павлом Константиновичем! Запомни! Пригодится!
— Хорошо, Павел Константинович, — согласился Колька и уголком глаз увидел, как Каланча наливается злостью: вот-вот сорвется, накричит, все испортит.