Колька, Сенька, Ермошка и Змей Горыныч
Шрифт:
Промокший и уставший, груженый добром, подобранным на полосе прибоя, он не сразу заметил на каменистой тропе следы. Рядом с его собственным следом на редких глиняных языках, сползших на скальную дорожку, отчетливо виднелись медвежьи когтистые отпечатки. Мальчишке стало плоховато: след вел к лагерю. Ермак рванул вверх по тропинке. Он что-то заорал, бросил все, что тащил и зачем-то раскрыл на бегу перочинный ножик. Это-то против медведя?
Над лагерем мирно клубились облачка дыма, плыл белковый запах вареного краба. Сенька с Колькой деловито суетились у костра. Запыхавшийся Ермолай быстро окинул взглядом поляну, заглянул под деревья. Никаких
На следующий день, используя тяжелый разделочный нож и обкатанные морем увесистые куски скалы, ребята разобрали поддон на доски, вытащили пару десятков гвоздей, разогнули и выпрямили их как могли. Заострив концы двух досок, сделали из них подобие лопат. На то, чтобы освободить кунгас от песка, ушел весь день. К вечеру смогли определить ущерб: надо было установить на место и сколотить вместе разбитую центральную доску, укрепить места надломов, законопатить щели. Коля предложил также привязать по бревну с каждого борта лодки, чтоб увеличить плавучесть. Завтра с утра предстояло поставить лодку на ребро, подпереть ее – иначе работу не сделать. Задача для пацанов. Сенька не в счет: уж очень она непростая.
В сумерках усталые, но, как принято говорить, «довольные собой», Добряки побрели по тропке в лагерь. Ветер хоть и задувал, но дождя не было, и даже в разрывах кудлатых туч на горизонте проблескивали лучи заходящего солнышка. Повеселело. Ермак даже про медвежьи следы забыл.
Вернувшись поутру на берег, чтобы продолжить работу, едва ступив на береговой песок, все трое остановились как вкопанные, не доходя до лодки. Кунгас был вытащен из песка, перевернут и поставлен одним бортом на обрубки стволов деревьев. Доски днища были вправлены в свои места. Только не сколочены.
– Это Медведь, – вырвалось у Ермоши. Он осмотрелся вокруг, помог Кольке быстрым движением руки захлопнуть рот и подмигнул Сеньке.
– К-к-какой Медведь? – хором поинтересовались младшие.
– Сейчас понимаю, что не кусачий. Старший присел на бревно, что загадочным образом оказалось возле лодки, внимательно посмотрел на другое неподалеку, затем продолжил:
– Позавчера я видел следы вроде как медведя неподалеку.
– И нам не сказал, – с укором покачал головой Коля. Сеня восторженно улыбнулась.
– У нас мишка в гостях, вот здорово! У младшей одно счастье на лице. Сенькина улыбка во весь рот открыла отсутствие пары зубов: один сверху, другой снизу. Из загадочной черноокой чаровницы она сразу превратилась в задорного чертенка. Благо ее смолистые кудри торчали во все стороны.
Всем почему-то стало весело. Они переглянулись, разглядели чумазые лица друг друга и стали дружно хохотать, показывая пальцем то на одного, то на другого. Вообще-то показывать пальцем на кого-то не очень вежливо, заметим, но развеселившееся семейство так не считало.
Ермолай отрезал кусок лодочного каната и поручил Есении распустить его на пряди, годные для того, чтобы проконопатить лодку, а сам с братом отправился вверх по тропе к растущим порознь старым елям. Коля сразу сообразил зачем: надо было собрать древесную смолу-живицу, чтоб замазать щели – пазы между досками лодочного днища.
пазы, залили, замазали разогретой смолой, поверх разломанных досок для надежности приколотили несколько планок от поддона. Лодку перевалили на подготовленные заранее бревнышки, что в изрядном количестве валялись по всему берегу. Это чтоб можно было как на колесах столкнуть судно на воду. Осталось дождаться погоды, спустить кунгас на воду, привязать бревна-поплавки с бортов – и можно в путь. Домой.
Вот и долгожданное утро. После того, как Колька потянулся, протер кулачками глаза, почесал ломившую со вчерашней напряженной работы спину, он понял: что-то не так. Не так, но хорошо. И этим «хорошо» были веселые лучики солнца, что пробивались сквозь лапник шалаша прямо на рыжие Колькины ресницы. И потом: было тихо: ель не скрипела, шум прибоя еле слышен, капли дождя не стучат по крыше и не падают на нос.
– Домой! Хочу овсянки, долой мясо краба! Коля отпустил щелбана Ермаку, нашел сенькину босую пятку и пощекотал ее указательным пальцем.
– Че орешь-то? – больше для порядка спросил Ермолай и одним ловким движением выметнулся из шалаша наружу.
Солнца из-за скал видно не было, но оно присутствовало повсюду: на стволах елей, на глянцевых изломах скал, в лужах. В Сенькиных блестящих, как уголь антрацит, глазах. Воздух пронизывающий, по-осеннему хрустящий, но ребята поначалу холода не ощущали. Затем кинулись разводить костер.
Ко времени, когда солнышко начало прогревать воздух, семейство уже успело скатить по бревнам кунгас на воду, подрулить к нему бревна-поплавки как придумал Колька. Несмотря на старания законопатить, заткнуть все щели в днище, судно протекало. Не ручьем, но так, что Сеньке пришлось изрядно помахать ковшиком, чтоб убрать воду и не дать ей скапливаться. Снова вытащили лодку на песок, подвязали к ней вдоль бортов бревна. Помогая кольями, вновь спустили лодку на воду. Подождали. Вода набралась, закрыла даже дно, но выше подниматься не стала: привязанные бревна не давали кунгасу тонуть.
– Ну вот, можно и в дорогу, – забросил в лодку последнюю ловушку, затем весло Ермак.
– Рано, вглядываясь в волны, произнес Коля. Надо ждать прилива, иначе нам грести часов десять. А по приливу, с течением, авось часа за три и дойдем.
Все с ним согласились, пацаны уселись в лодку и стали ждать, вглядываясь в далекий берег. Сенька присела на чурбачок на берегу и окинула взглядом покидаемый остров. Почему-то стало грустно. Солнце по-доброму окрасило янтарный песок, могучие, зеленые с голубым ели, желтеющие заросли прибрежного шиповника. Вдруг взгляд Есении наткнулся на бурый выступ среди желтизны кустарника. Она всмотрелась и замерла: из кустов, скрытый по пояс, на нее глядел огромный медведь. Сенька, конечно, не испугалась: с чего бы это ей медведей бояться. Особенно, когда они улыбаются. Хоть и далековато было, но бесстрашная девчонка ясно разглядела, что у топтыгина на верхней челюсти не хватало зуба. «Как у меня», – улыбнулась навстречу Сенька и помахала рукой. Медведь весело помахал двумя лапами в ответ и исчез. Сколько Есения ни вглядывалась, никого больше на берегу она не увидела.
Подождав, когда через часок вода начала подниматься, мальчишки взялись за весла, сестренку усадили на корму рулить. Тронулись. Когда еще через час ребята начали уставать и сбавили темп, Сеня поднялась с банки-скамейки, приложила ладошку козырьком ко лбу и, всматриваясь в морскую даль, буднично произнесла: «А вот и наши летят навстречу».
Конец ознакомительного фрагмента.