Колледжата

Колледж с большой историей выпуска специалистов рабочих профессий, выросший из лицея, располагался на окраине города, в живописном месте в зеленой роще. Дорога от остановки автобуса вела прямо к площади, на противоположной стороне которой, видны широкие ступени, укрытые от непогоды большим козырьком. В дни Знаний на площади собирался весь коллектив, а также обучающиеся и вновь принятые на обучение дети. В Колледже дети получали среднее образование. Позже, когда колледж начал принимать детей после одиннадцатого класса, состоялся выпуск специалистов-технологов.

Прозвенел звонок, и новый учитель, а сейчас она была просто учителем, вошла в класс без сопровождающего. Приходилось представляться самой. Впереди на первых партах сидело несколько

человек. Чуть дальше от центра группа девушек сидела кружком и оживленно перекидывали друг другу карты играя в дурака. Одна из девушек оглянулась и посмотрела равнодушно, еще одна взглянула мельком – нельзя было отвлекаться, игра не терпела отрыва взгляда от партнеров по игре. Учитель поздоровалась, но никто даже не ответил. Еще раз поздоровалась. Ответа не было. Затем одна из девушек, как позже выяснилось староста группы, оглянулась и посоветовала писать что-нибудь на доске и не обращать на них внимания, объяснив, что так делают многие учителя.

Учитель была обескуражена. Такого поведения в ее большой практике еще не было. Что же делать, мелькнуло в мыслях. Пока она думала, девочки доиграли и повернулись к учителю. Видно было, что они изучают нового человека и прикидывают в уме, что же ждать от нового учителя. Но при этом они были решительно настроены на сопротивление любому посягательству на свободу их обучения. Дети не были приучены к тому, что надо напрягаться и писать, решать, читать. Они готовы были выслушать только очень короткий рассказ. Это мог быть как случай из жизни, так и момент технологического процесса из специального профессионального образования, которое дети должны были изучать. Но и такой рассказ слушали не все. Многие в этот момент разговаривали друг с другом или по телефону. Голоса при этом не приглушались, разговор шел также свободно, как и на улице, не замечая того, что уже идет урок, и они мешают. В классе стоял постоянный шум, слушали же всего несколько человек. Как правило, это были дети из благополучных семей, получивших наставления родителей на необходимость получения знаний или дети, которые очень плохо воспринимали подаваемый материал и им также были сделаны внушения сидеть на первой парте, слушать и записывать. В такой шумной обстановке дети, плохо воспринимали материал на слух, но пытались записывать. У многих детей буквы наползали друг на друга, запись букв была неправильная, а строчки очень неровные, часто пересекали страницу почти по диагонали тетради. Исписанная страница была с большим количеством грамматических ошибок.

Многим было откровенно неинтересно. Под давлением родителей они хотели получить только аттестат за 11 класс. И дети, и родители надеялись, что тройку все равно поставят и выпустят с аттестатом. Отчисляют ведь только за неблаговидные проступки, засветившиеся в госорганах или за почти полную не посещаемость занятий. Но уличить детей в их непосещаемости сложно, так как мастера производственного обучения прикрывали факты отсутствия ученика. Ответственность за посещение учеником занятий полностью ложилась на плечи мастера. Не ходит на занятия ученик – плохо работает мастер. Плохая учеба – плохо работает куратор. И каждое утро мастер обзванивает родителей, если ученик не пришел к началу первого урока. Часто дети приходили ко второму или третьему уроку, так как с вечера долго гуляют и утром не могут проснуться. Родители не справляются или воспитывает бабушка при неполной семье. Мама и папа зарабатывают на содержание ребенка, утром сами бегут на работу. Некогда трясти чадо и заставлять его идти в колледж. Таким образом, изо дня в день за время учебы в школе этот ребенок не только не был приучен к дисциплине, но у него при попустительстве родителей сформировалось понятие свободного режима. Хочу сплю, хочу встану и схожу в колледж. А мама сочинит какую-либо историю для мастера. Похоже, что главное в обучении таких ребят, это то, чтобы они не бегали по городу, не создавали сложных ситуаций на дорогах, в обществе в ожидании, пока они созреют до более взрослого состояния.

К концу первой недели хотелось немедленно уволиться. Окружающая обстановка совершенно не укладывалась в голове у новоиспеченного учителя, хоть и с большим стажем работы в высшем учебном заведении. Было ощущение, что не она пытается воспитывать детей, а они ее. Разгильдяйство, нецензурная брань были особым шиком для какого-нибудь

подростка показать себя перед соучениками и особенно ценно, если он выскажется в присутствии сотрудника колледжа. Как правило, в одиночку, перед директором, этот трусливый народец ведет себя тихо. Но как только появляется «слушатель», тут же гормоны непослушания выплескиваются наружу. Для преподавателя тех, «советских» времен, было трудно вливаться в такую обстановку.

Но и к концу первого месяца мысли об увольнении все еще кружились в голове. Дети не хотели спокойно сидеть и слушать или записывать материал урока, не хотели с теоретией, а на слух технический материал по профессии невозможно запомнить. Надо было что-то предпринимать, придумать, чтобы и детям было интересно и себя обезопасить, так как конспекты у учеников оставались пустыми. То конспект «забыл», то ручка не пишет, а иногда просто откровенно зевает, укладывает голову на согнутые руки, лежащие на парте, и спит.

Нужно было преодолеть себя и вносить позитив. Для начала купила пачку тетрадей и пакет ручек, которые выдавала откровенным бездельникам.

Затем начала продумывать варианты заинтересованности, создавать компьютерные схемы раздаточного материала. Дело дошло до того, что каждому вклеивала листок с табличкой, рисунком, схемой, которые нужно заполнить в процессе работы в классе. Одновременно объясняла, что же такое она им дает. Заставляла сделать поясняющую запись. Это уже было что-то. Но нужно было развивать инициативу дальше. Дети стали понимать, что тут уж не отвертеться. Начали понемногу работать. А увидев результат своего труда, многим захотелось продолжить развитие темы. Но образовался «паразитизм» у некоторых. Ручку учитель дает дармовую, тетрадь можно не приносить. И снова проблема. Учитель стала строже спрашивать домашнюю работу в тетради. За каждую выполненную работы начислялись баллы.

Наступила грязная осень. Грязная, потому что подошва обуви не могла хорошо очиститься о лежащий на входе коврик и, если ученик не переобувался в сменную обувь, то грязь разносилась по всем этажам. Большинство учеников все же переобувались, но часть искала секретные лазейки, чтобы проскочить без переобувки. Это происходило по нескольким причинам: или забыта дома сменная обувь, или специально, чтобы не затруднять себя процессом переобувания, а некоторые специально не хотели носить переобувку.

Лена прошла через весь класс смело, зная, что ее никто не остановит на пятом этаже. Обувь была грязной и следы потянулись по чистой светлой плитке пола. Учитель сделала замечание, что нужно бы переобуться, на что девочка, глядя в глаза учителю начала топать подошвами ботинок, оставляя грязь под собой. Это уже был протест. Против чего? Против кого? Ребенок не понимал, что всем теперь придется сидеть в грязном классе и вдыхать поднимающуюся пыль. Зато Лена сразу показала себя очень смелой перед новым учителем. Одногруппники с интересом смотрели, что же будет дальше. Обычно начинался спектакль с пререканиями. Но нового учителя они не знали и поэтому просто ждали. Тишина. Начался урок. Две первые парты были заняты детьми, которые хоть что-то делали. Затем две парты пустые и последние парты заняты детьми, которых и родители, и учителя заставляют учиться. Это проблемные дети. Хорошо, если сидят тихо и что-то рисуют, разговаривают в полголоса. Но затем, забывают, что они на уроке и начинают громко смеяться.

Задав вопросы и обсудив совместными усилиями ответы, преподаватель назвала новую тему. При этом строго следила, чтобы все писали. Это единственный способ заставить детей что-то запоминать. Иногда поднимала того или иного ученика и пыталась вызвать его на обсуждение записанного текста.

К концу урока дети всегда ждали звонка. Для них звонок был освобождением и каждый мог проявить себя шумом, криками, дерганьем, смехом. Перед звонком все замирали и вдруг возникал взрыв. Звонок! Бесполезно при этом что-то говорить. Никто никого уже не слышит. Самые активные быстро убегали в туалетные комнаты, чтобы успеть покурить до прихода туда дежурного преподавателя. Но уж если их застали за этим занятием, то они начинали громко, а иногда и достаточно грубо защищать свои права. Дети считали, что курение, это их право. Да, нельзя в колледже курить, но они прятались по углам. Так было день за днем. Кто-то прятался, а кто-то искал нарушителей.