Коллекционер безумия
Шрифт:
Он встал с неё и подошел к рабочему столу. Открыв ящик, маньяк достал небольшую стеклянную баночку, заполненную прозрачной жидкостью. Он поставил её на небольшую резную тумбочку рядом с кроватью. Потом мужчина внезапно остановился.
– Да где же она? – говорил он, шаря по карманам брюк.
Пленитель на какое-то время спустился вниз. Вивианна поняла, что верёвка, связывающая правую её руку, ослабла. Она подергала рукой так, чтобы следующим движением она могла сбросить веревку. В то же время мужчина вернулся.
– Надо же, в пальто забыл, – сказал он и с улыбкой
“Не надо был идти с ним. Не надо было бросать школу. Мама, где ты, помоги, пожалуйста”. Она звала свою мать, хоть и не знала её. Вивианна росла в детдоме после того, как её родители оставили её на пороге. Она пошла в школу, а потом, в возрасте десяти лет впервые попробовала наркотики. В двенадцать он лишилась девственности. Тогда же Вивианна бросила школу. Но как бы сильно она ни зачерствела, как бы сильно ни оградилась пренебрежением и корыстью от остального мира, внутри она все еще была той маленькой девочкой, брошенной на пороге незнакомого дома.
Мужчина сел на колени над её грудью. Он навис над неё с ложкой в одной руке и с баночкой в другой.
– Увидь небеса в моих глазах и прими их. Ибо больше ничего не увидишь.
Он занес ложку вверх. Вивианна вложила все свои силы, чтобы нанести отчаянный удар. Она вырвала свою правую руку и запустила свои длинные лакированные ногти прямо в шею маньяку. Теплая жидкость под ногтями, ручеек по руке. Мужской крик. Женский стон. Такая красивая классическая музыка превратилась в адский марш.
– Вот дрянь!
Как только ногти проститутки пробили ему кожу, от боли мужчина сразу же нанес удар, не раздумывая. Металл вошел в глазницу. Пол мира в огне, пол вселенной во тьме. Взрыв, шрапнель. Гвозди, растекающиеся по голове. Битое стекло, оголенные провода – все это в секунду оказалось в глазнице Вивианны. Адская, неумолимая боль. Боль, от которой не спрячешься. Так рядом с мозгом. Словно кусок головы оторвали. По лицу потекло что-то теплое, липкое.
– Дура! Как ты посмела? Я же спасал тебя. И вот, пол души насмарку. Глаз же лопнул.
Он поставил баночку на место, упал с кровати, прижимая руку к шее.
– Чуть артерию не пробила. Повезло мне, рядом прошлась.
Он перевязал себе шею бинтами, а потом заново привязал правую руку девушки к кровати. Это было лишнее, она и так уже ничего не могла сделать. Все её нутро было охвачено агонией и болью. Единственный глаз отчаянно бегал по комнате. Слезы заливали его. Выбитый глаз адски болел. Пульсировал, впивался змеёй. Все тело её словно объяло пламя. Так вот о чём он говорил, что за пламя.
– Будем надеяться, что со вторым глазом всё получится.
В этот раз он сел так, что зажимал её голову между колен. Так, чтобы и дернуться не могла. Последнее, что она видела в своей жизни, была ложка. Второй взрыв, второй потоп огня ворвался в её голову, выжигая всё внутри. Она уже не могла мыслить, не могла думать.
– Болевой шок. Мне жаль тебя. Это было очень больно, я знаю. Но такова цена, – сказал мужчина, помещая вынутый глаз в банку.
Плотно завернув крышку, он еще несколько минут любовался
– Какое хаотично, какое бешенное. Не слушается.
Пальцем он провел по синюшным губам, а потом им же стер слезы со щеки. Рукой он гладил её руку цвета мрамора.
– Не думай, что мне не больно. Не больно смотреть в твои пустые глазницы. Но лучше так. Поверь мне. Лучше так, – с этими словами он крепко обнял тело.
Развязав девушку, он уложил её на кровать так, как если бы она просто спала. Он уже собирался уходить мыть руки, как вдруг заметил кое-что. Её футболка оказалась приспущена, и оттуда что-то выглядывала. Мужчина в одно мгновение снова оказался у кровати. Стащив футболку, он узрел, что на животе изувеченной им девушки красовалась татуировка в виде нескольких разноцветных глаз.
– Ты. Да как ты могла? – маньяк мгновенно пал в истерику, – это же предательство. Я сохраняю твои глаза. А ты!
Он схватил с рабочего стола перьевую ручку и вонзил её прямо в зрачок. И так в каждый нарисованный на теле глаз. Кровь бурным потоком растеклась по кровати.
– Задел почку кажется. Но ты и так не жилец.
Он остановился у двери, встал в проеме. Потом резко повернулся.
– Это была расплата! Ты сама виновата! – кричал он, а потом смягчился, – в любом случае, грех твой искуплен.
Он откинул светлые волосы, что закрыли лицо покойника, а после поцеловал в щечку. Пора было прибираться.
5. Гонка до зеркал
Проснулся Пауль в хорошем настроении. Его ждала сегодня только лишь встреча с Йенсем Шнайдером в кафе у больницы. После неё он был свободен. Когда психолог поднялся с кровати, он почувствовал странное головокружение, которое, однако, очень быстро прошло. Одевшись, Пауль Ларкин встал перед зеркалом, долго выбирая галстук. Он остановился на одном из самых любимых. На нем было в ряд несколько глаз разного цвета. Как только Пауль завязал свой галстук, он остановился. Что-то ему не понравилось. Присмотревшись, он увидел волос на своей рубашке. После того, как волос был убран, он заметил еще один. Так продолжалось долгое время. Пауль как-то и не замечал столько грязи на своей одежде. Оглядев комнату, он понял, что пора бы и уборку провести. Этим он и занимался остаток утра.
Кафе, в котором состоялась встреча, была весьма популярным местом. Больница имени Герберта Ньюмана расположилась на границе между так называемым “кольцом благополучия” и северным районом. В послевоенные годы, когда инфляция увеличивалась по нескольку раз за день, можно было успеть поесть по старым ценам, пока хозяева кафе не успели их поменять. Ходили правда слухи, что наценка в кафе всегда была сделана с учетом возможного повышения инфляции на ближайшую неделю. Кафе несколько раз оказывалось на грани закрытия. Каждый такой раз очень сильно менялось меню, цены, оформление кафе. Тем не менее, до сих пор оно стоит рядом с больницей и пользуется спросом у медицинских работников, пациентов и обычных людей.