Коллекционер уродов

БоЖенька

– Слушай меня, дитя, – он обратился к девочке, – теперь у тебя есть одно железное правило: завтрак и ужин ты проводишь со мной. Все остальное время предоставлено тебе полнолично. И не отвлекай меня от работы до ужина.

Мужчина тяжело поднялся и удалился. Странный он все-таки.

Выглядел ухоженно и даже привлекательно. Как и всякий мужчина носил большое количество украшений: бусы, браслеты из драгоценных камней, кольца. И надел на себя не один халат, а сразу несколько, так что нижняя рубашка почти потонула

в слоях одежды. И за волосами явно следил, такими пышными длинными и густыми, заплетал мелкие косички, едва заметные, вплетал дорогие ленты с позолотой.

Девочка позволила себе пялиться на хозяина в последний момент. Украдкой. Тайно. А потом как ни в чем не бывало, перегнулась через весь стол, чтобы выхватить куриную ножку из его нетронутой тарелки. А что? Не пропадать же добру.

Утро было жарким и до того монотонным, что сонливость разлилась по поместью чумой. Хозяин спустился к завтраку по обыкновению неторопливо. А прислуга подбитой мухой кружила бесцельно по столовой.

– Дитя уже проснулось?

Все переглянулись. В миг вернулась бодрость.

В покоях уродки было пусто, только пыль оседала в утренних лучах.

– Что за запах? Распахните окна, – приказала Сара.

На подушках и перине лежали дурнопахнущие ошметки еды. Хозяин был в смятении. Он задумчиво приказал разыскать девочку. Но сам остался стоять недвижимым, захваченный странными мыслями.

– Вам нужно вернуться к смете, господин. Лето обещает быть жарким и засушливым, нужно подготовиться к неурожайному году, – худощавая управляющая была женщиной с цепким взглядом, и примерзким холодным тоном голоса.

– Вернусь, – хозяин был внешне спокоен, – сразу после завтрака.

Господин понимал почему она с пренебрежением относилась к ребенку в доме. Тем более уроду. Люди и так глядели на поместье с иронией, с сардоническим смехом, мол хозяйка дома – мужчина. Госпожа должна ведать дела денежные и организационные, а ему как с ними справляться? А тут еще одна беда, у взбалмошного хозяина причуда – заводить себе цирковых уродцев. И зачем – иди пойми.

А разбираться всему управляющей. Заниматься всем ей, Маргарите. Потому она и ходила раздраженная, закатывала глаза и цокала языком.

– В конюшнях! – в покои вбежал мальчишка, – уродка в конюшнях! Отказывается и с места сдвинуться.

Девочка сидела в пустом загоне, клубочком свернувшись на сене, и поджав пушистый хвост.

– Отравили меня, убить хотели, поиздеваться! Какой еще завтрак, придумали, дуры! – она пыталась швырять в служанок песок, но те только смеялись, не подходили ближе, и снаряды не долетали.

– Достаточно, – появление хозяина всех отрезвило. – Никто и не думал тебя отравить, дитя.

Уродка показательно отвернулась, но прижатые к голове уши, и совсем скрученный хвост показывали насколько она была напугана.

– Твой живот сам с непривычки не смог столько принять. В том, что тебе нездоровилось виновата только твоя жадность, – хозяин старался быть строгим, но, как и присуще любому мужчине, в нем все равно проснулось сочувствие и нежность, – на завтрак прикажу подать кашу, от нее полегчает. Умойся и попей.

Один из мальчишек подорвался и прискочил с ведром колодезной воды. Уродка хоть и нехотя, боязливо, но приняла. С грохотом пододвинула к себе ведро, разливая неуклюже, попыталась попить. Плеснула немного на лицо.

Хозяин смотрел на нее нечитаемо.

– А теперь идем, ты помнишь правило: завтрак и ужин.

В столовой осела тревожность. По тарелкам разложилась неловкость, из бокалов сочилось напряжение. Служанки суетливо теребили одежду. Только хозяин оставался спокоен и недвижим.

– Ешь.

– Ты первый! – уродка обиженно вздернула носом, отодвигая свою порцию овсянки. Управляющая попыталась было поправить панибратское обращение, но господин одернул ее жестом руки.

Тяжело вздохнув, он медленно взял свою деревянную ложку. Глядя не мигая на девочку, съел немного.

– Кушайте-кушайте.

Прожевал. Сглотнул. Только тогда девочка недоверчиво оглядела стол, слуг, и пододвинула тарелку к себе. Есть все-таки хотелось.

На сей раз она жевала вдумчиво, с расстановкой. Чтобы живот снова не заболел.

– Что случилось ночью? – хозяин устало и довольно выдохнул, чуть прикрыл глаза.

– Я легла спать. Проснулась и бу-э-э, – уродка в красках пантомимой показала, как ее вывернуло прямо на кровать.

– И все? И ты побежала в конюшню спрятаться?

– И все, – подтвердила она. Вовремя умолчала как прямо перед сном весело носилась по комнате, не веря, что теперь это все ее. И как нельзя кстати, не стала рассказывать, что пол ночи скакала на перине.

– Хорошо. В следующий раз просто обратись к людям за помощью. Кони не помогут.

Девочка потупила взгляд и кивнула. Отправила в рот еще ложку, чтобы ничего не отвечать.

– Как тебя зовут? – будто без интереса, невзначай спросил хозяин. Но уродка только пожала плечами. – У тебя нет имени?

И снова молчание.

– Как ты хочешь чтобы тебя звали?

– Никак, – девочка буркнула явно обиженно, зло. И хозяин не стал допытывать. Бог с ней.

– Ясно. Что же, до ужина, – хозяин грузно поднялся, раскрыл руки в жесте почтения, так словно просил подаяния, или ждал, что ему вложат на ладони что-то очень тяжелое. Видно, прощался так. – Меня зовут Владимир. Златов Владимир Ладович. Можешь называть меня Влад, если пока что сложно запомнить.

И господин удалился.

– Совсем головой ударенный, – девочка хмуро глянула на прислугу, – так, а нормальную еду еще дадут сегодня?