Коллекционер закрытых книг
Шрифт:
Кто-то тронул ее за плечо, и над головой раздался встревоженный голос Рыжова:
– Леночка Петровна! С вами все в порядке?
Зотова открыла глаза и уставилась на криминалиста осоловелым взглядом. Рядом с Рыжовым зависла еще одна обеспокоенная физиономия – оперативника Лешки Кутузова, самого молодого и бестолкового сотрудника уголовного розыска.
Следователь выпучила глаза – она лежала на тахте, укрытая мягким пледом. Зотова скинула плед и резко села. Почесала коленку, осмотрела свою многострадальную конечность – на ступне плотная повязка. Наступать на ногу оказалось не больно.
– Ну что, убедились, что с вашей разлюбезной сотрудницей все в порядке? Уж и отдохнуть человеку нельзя, – рассмеялась Кассиопея. – Представьте себе, Леночка, ваши коллеги меня чуть не убили. Отчего-то решили, что я насильно ввела вас в гипнотический сон. Полагаю, они считают, что я это сделала, дабы
– В сон я сама ввелась, по собственной инициативе и без принуждения, – усмехнулась Зотова. – Потому что третьи сутки не сплю. Ольга Андреевна была так любезна, что оказала мне медицинскую помощь, вот я и заснула. Не знаю, как она это сделала, но нога у меня почти не болит.
Кутузов шмыгнул носом и стал похож на школьника. Рыжов хохотнул и принялся расхаживать по комнате, рассматривая интерьер.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Колесникова и указала на стол, где дымилась чашка с чем-то вонючим. – Я заварила вам лечебные травы. Выпейте, чай поможет вам восстановиться окончательно. Если нога будет продолжать болеть, сходите к врачу, он назначит антибиотик. Но думаю, обойдется. Ничего серьезного, просто осколок в ступне остался и упирался в кость, когда вы вставали на ногу. Я стекло удалила, обработала рану и наложила повязку с противовоспалительной мазью.
– Спасибо, – крякнула Зотова. Смотреть на Колесникову ей было неловко. Как-то не привыкла она принимать помощь от людей, подозреваемых в организации трех убийств.
– Леночка Петровна, ну что ж вы такая дурная? Целые сутки разгуливали с осколком в ноге! – пожурил Рыжов. И обернулся к целительнице: – А что мы должны были подумать? Приезжаем, а майор юстиции Зотова храпит на кушетке в комнате подозреваемой…
– Леночка Петровна, вы уже ознакомились с признательными показаниями гражданки Колесниковой? – влез в разговор Лешка Кутузов. Затем повернулся к целительнице спиной и стал корчить Елене Петровне страшные рожи, явно пытаясь невербально донести до нее какую-то умную мысль. Выглядел он совершеннейшим идиотом, и мысль опера осталась следователем неразгаданной.
– Не успела, – откашлялась Зотова и огляделась. – А где Трофимов?
– Шут его знает, – пожал плечами Рыжов. – Лешка ему звонил, но у него телефон заблокирован. Вениамин вечно забывает заряжать мобилу.
Володя был прав, Трофимов частенько забывал заряжать сотовый и терялся, все давно к этому привыкли. Но сегодня сердце у Елены Петровны отчего-то затревожилось.
– Леш, позвони в ОВД Митино и узнай, куда он от них направился. Там должны знать, – попросила Зотова.
Кутузов кивнул белобрысой головой и бросился из комнаты вон.
– Пейте отвар, пока не остыл, – внезапно разозлилась Кассиопея. – И пожалуйста, начинайте обыск и допрос. Я очень устала и хочу поскорее закончить с формальностями.
Елена Петровна кивнула ребятам, сама села за стол, хлебнула отвар и взяла листы с признательными показаниями Колесниковой. Прочитав текст, написанный изящным, витиеватым почерком, подняла на целительницу глаза.
– Ольга Андреевна, милая, неужели вы всерьез полагаете, будто женщины погибли из-за того, что вы их прокляли? Или у вас такой оригинальный способ отмазать любимого человека от тюрьмы? Я понимаю ваши чувства…
– Ничего вы пока не понимаете, – мягко прервала Колесникова. – Пожалуйста, выслушайте меня. Непосвященному человеку в это сложно поверить, но в нашем теле существует энергия, способная физически разрушить чужие жизни и даже убить. Источником являются наши эмоции, под их влиянием мы вырабатываем сгустки энергии, которые концентрируются здесь. – Ольга положила свою руку на солнечное сплетение. – Здесь живут страх и радость, счастье и ненависть, любовь и отчаяние. Когда нам хорошо, мы излучаем позитивную энергию, когда нас что-то тревожит – вырабатываем негативную. А теперь вообразите, что ваши эмоции – сплошь жгучая ненависть, зависть и злость. Черный сгусток сидит у вас внутри и отравляет организм. Когда я очнулась на больничной койке и поняла, что никогда не смогу больше ходить, во мне образовался этот черный комок. Я буквально чувствовала его, он разъедал меня изнутри, как серная кислота. Я пыталась с ним бороться, но была слишком слаба. Потом узнала, что съемки фильма, в котором я должна была играть, идут полным ходом, Гольянов взял на мою роль другую актрису. Жизнь шла своим чередом, словно меня никогда и не было на свете. Всем было на меня плевать. Меня охватили такое отчаяние, боль, ненависть, злость, обида… И все, что скопилось у меня в душе плохого, я отправила им. Целенаправленно, желая зла. Я прокляла всю съемочную группу! Это был выброс, всплеск эмоций невероятной мощи, который, к несчастью, достиг цели.
Кассиопея застонала и закрыла лицо руками. Зотова не нашлась что сказать, и целительница продолжила свою исповедь:
– Считается, если проклятье исходит от больных и находящихся при смерти, оно имеет очень большую силу. Я не сразу поняла, что натворила. Я ведь, по сути, человек не злой, очень скоро перестала искать виноватых и попыталась смириться со своей участью. Получилось не сразу. Я не верила в окончательный диагноз, читала разную медицинскую литературу, изучала нетрадиционные практики. Господи, чего я только не делала, чтобы, как барон Мюнхгаузен, вытащить себя за волосы из болота! Ничего у меня не получилось. Но я вдруг поняла, что могу вытаскивать из болота других. Мои способности проявились уже в реабилитационном центре, где я находилась почти год. Я не могла спокойно смотреть на людей, которые потеряли надежду и тихо умирают. Причем вовсе не потому, что у них страшный диагноз, а просто опускают руки, впадают в уныние и не хотят бороться. Я старалась вытащить их из депрессии, внушить им веру в себя. И у меня получалось! Да, получалось спасать других. А помогая несчастным, я и сама начала оживать. Словно подпитывалась чужим счастьем и сама становилась счастливой. Однако время реабилитации подошло к концу, и я запаниковала. Ведь возвращаться мне было решительно некуда. Отец у меня тяжело болен, после инсульта не смог восстановиться, мама за ним ухаживала. Сесть ей на шею я не могла себе позволить. Стала думать, как свою жизнь обустроить, чтобы никому обузой не быть. Тогда мне в голову пришла идея сделать свой салон, помогать людям и деньги зарабатывать. Спасибо Каверину, он помог с раскруткой. Мне не хотелось у него деньги брать, но другого выхода не было. Я рассчитывала отдать все до копейки, поэтому за дело взялась серьезно. Мне повезло, очень быстро салон начал приносить прибыль, появились постоянные клиенты, я окунулась в работу с головой, стала оттачивать свое мастерство. И была по-настоящему счастлива.
Колесникова снова ненадолго замолчала. Елена Петровна терпеливо ждала, когда она заговорит на тему, более близкую к ведущемуся расследованию. И дождалась:
– Потом до меня начали доходить слухи о судьбе тех, кто работал над фильмом «Крымские каникулы». Сама лента провалилась в прокате. У всех жизнь шла наперекосяк. Вот тогда я вспомнила о своем проклятье и поняла, какой грех на душу взяла. У каждого негативного посыла есть обратная сторона. В магии это называется «откат». Зло, которое мы желаем другим, возвращается. Откатилось мне по полной программе. Как и прежде, я делала людей счастливыми, но вдруг почувствовала, что мне это больше не приносит удовлетворения. А однажды ко мне на прием пришла Светлана Сколкова. Она была одной из тех, кто подбил меня на прыжок. Сколкова меня не узнала. Я не случайно принимаю в темноте и прячусь в тени кресла, чтобы не столкнуться с кем-то из знакомых. Сплетни распространяются в богемном кругу очень быстро, а мне не хотелось, чтобы всем стало известно, кто скрывается под маской Матушки Кассиопеи. Господи, я думала, сойду с ума, когда Сколкова стала делиться со мной своими проблемами. Я сидела, слушала, как ужасно складывается ее жизнь, сколько горя она пережила, про невыносимую любовь и наркотики, которые Света начала принимать, чтобы не так сильно чувствовать боль и унижения; про свою мечту выйти замуж и родить детей. Я слушала ее и тихо умирала от осознания того, что именно я превратила жизнь Светланы в ад. В конце Сколкова попросила сделать любовный приворот и дала мне фотографию своего любимого. Вы уже, вероятно, догадались, что это был Денис Каверин?
Зотова кивнула.
– Невозможно передать словами, какие чувства навалились на меня в тот миг. Я постаралась дать Светлане полезные советы, как себя вести, как наладить жизнь, пообещала, что все будет хорошо. А вскоре узнала, что она покончила жизнь самоубийством. Тогда я окончательно все поняла. Это было не самоубийство. Ее убила я. Проклятье продолжало действовать и набирало силу независимо от моих желаний. И вот, не успела я оправиться, – снова откат. Ко мне на прием пришла Евгения Полярная. Она не верила в магию, но честно рассказала о своих неудачах и болезнях, которые пожирают ее тело. Ей была нужна психологическая помощь. Приход Жени ко мне, конечно, был не случаен. Небо наказывало меня за прегрешение, посылало мне людей, искалеченных мной, чтобы я почувствовала их боль. И я чувствовала. Слова Жени причиняли мне физические страдания. Когда же Полярная показала фотографию своего тайного любовника и в шутку спросила, стоит ли ей продолжать отношения с Денисом Кавериным, я с ужасом поняла: что проклятье распространилось дальше, чем можно себе вообразить.