Коллекционер женщин
Шрифт:
«…Исследователи пытались найти вход в пустой склеп снаружи. Они стали копать вдоль наружной стены каменного помещения и наткнулись на новую шахтовую могилу. Они обнаружили вторую наклонную траншею, ведущую вниз. На этот раз не пять, а шесть воинов лежали у входа в гробницу; они лежали двумя правильными рядами, как и подобает солдатам; с медными копьями на боку и медными шлемами на головах. Шлемы были совершенно расплющены вместе с черепами, словно они были надеты на головы воинов, когда к ним пришла смерть.
За шестью трупами проход…»
Стоп, хватит с меня трупов. Наяву — мертвецы,
Спокойной ночи, alter ego.
20 апреля, 7 часов
Разбудил меня будильник. Зачем я завела его накануне, ума не приложу.
А впрочем, хорошо, что разбудил: как и следовало ожидать, всю ночь мне снились покойники. Баргомистров в кольчуге; с антикварным канделябром в одной руке и палицей в другой. Древние воины в джинсах; плоские, словно бумажные. Солдаты времен Великой Отечественной и Отечественной двенадцатого года, запряженные в колесницы. Ленин в обнимку со слепым Гомером… Чушь какая-то. А еще — Ксения, почему-то в тоге; и — вовсе уж не к месту — мое alter ego — то бишь я сама — в облике Афины Паллады.
Моя тетушка — многая лета ей, благословенной, — утверждает, что видеть во сне мертвецов — к большой удаче. А живую Ксению в тоге — к чему бы это?
Кстати, о трупах… вернее, только об одном. Вчера меня посетила «существенная мысля», но, не застав никого дома, ушла обратно. Что же за мысля приходила в мое отсутствие?
О чем я думала вчера вечером? О Ксении. О «разноцветных нитях преступления». О чепухе какой-то. Фу, безобразие! Стихи Блока, абсолютно мне не нужного, запомнила моментально, а единственную посетившую меня за весь вечер ценную мысль упустила.
И вообще, я не выспалась.
«Всех нас когда-нибудь кто-то задавит»… во сне…
Я зевнула, повернулась на бок и приготовилась досматривать ночной кошмар про покойников в джинсах и Ксению в тоге.
9 часов 15 минут
«Тринадцатого у моли бледной был выходной», — отчеканила любимица известного бизнесмена.
Стоп. Повтори, пожалуйста.
«Я сказала, что тринадцатого апреля сего года Настя Белова в нашей квартире не появлялась», — послушно повторила Королева-младшая.
Теперь я окончательно проснулась.
Ура! Вернулась блудная мысля!
Почему я сразу не догадалась проверить алиби моли Беловой? Потому что она была вне подозрений. Непростительная ошибка, уважаемая Татьяна Александровна. Подозревать надобно все и вся.
А ежели в тот злосчастный день у «домохозяйки и гувернантки» был выходной, зачем ей понадобилось лгать? Вот и зацепочка. И в любом случае не помешает посетить родимые Настенькины пенаты. Для чего, еще не знаю; старинный канделябр, предмет гордости Маргариты Баргомистровой, я, конечно, не надеюсь там обнаружить, но заглянуть к мадемуазель Беловой «на огонек» все-таки стоит.
Замечательно. План действий на ближайшее будущее разработан. Сразу стало спокойнее на душе.
Сейчас — ладно, сейчас дело прежде всего. Но вообще-то, замечали ли вы, дорогие сограждане, что, если заранее распланировать все до мелочей, становится скучно жить. Гораздо интереснее неожиданно
…М-да, философия в постели, Танечка, — это, конечно, хорошо, но почему-то хочется есть.
Пора вставать.
Вот увидите, многоуважаемые сограждане, как только я сварю кофе, обязательно кому-нибудь приспичит со мной побеседовать. В последнее время это стало закономерностью.
13 часов 02 минуты
Однако есть справедливость на свете. Или совесть у людей. Кому что больше нравится.
До сих пор меня никто не «затребовал». Дали спокойно позавтракать. Позволили заняться домашними делами. Я их, правда, не очень люблю, но время от времени… когда больше некому… сами понимаете. Но самое главное, мне не мешали думать — в тишине и спокойствии.
А размышляли мы, Танечка, вот о чем: какой резон Ксении меня обманывать, и куда подевался канделябр, и — не навестить ли нам моль бледную в ее обители… и еще о многом другом.
Ксения, Ксения… Мадемуазель Королева теперь сидит дома, вся в переживаниях, и, скорее всего, жалеет о рассказанном вчера.
А напросимся-ка мы на чай к девочке Настеньке. Как знать, может, что-нибудь да прояснится в этой запутанной истории. Так. Выходной-то когда у нас, милая молька? Последний был тринадцатого… если любимица «известного бизнесмена» сказала правду. Значит, очередной — сегодня. Или завтра. В зависимости от того, какое «нонеча» число.
…Тяжело, братцы, жить на свете белом… особенно когда все даты в голове перепутались.
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, Томитесь, как наложницы в гареме…— Кажется, это уже диагноз. Весна. «Время обострения заболевания у шизофреников и проч.», — утверждает справочник фельдшера. А я-то думаю, с чего бы это вдруг меня вторые сутки на стихи тянет. Тем более что читать я их не умею…
— Явно — филолух. С чего бы вдруг вторые сутки на стихи тянет? Съела что-нибудь не то? Кофе на королевской даче был отравлен?..
Ты совсем перестала изъясняться по-русски. Народ тебя не поймет.
— Главное, чтобы я сама себя понимала. Вот, пожалуйста — девиз душевнобольного:
Тихо сам с собою, Тихо сам с собою Я веду беседу.Помолчи, alter ego. Не перебивай. Некогда за речью следить — и без того забот хватает.
…Итак, вернемся к нашим баранам. То бишь к Насте Беловой. То бишь к числу.
Двадцатое сегодня.
Теперь — что касается «домохозяйки и гувернантки». Она явно что-то скрывает. Более того, всеми силами старается сбить меня с пути истинного.