Коллекционер женщин

Серова Марина Сергеевна

…«Возница» мой, однако ж, не торопится. Он что, не понимает: приготовление столь восхитительно пахнущей пищи мне доверять нельзя. Чудак-человек! Я же все испорчу. Ну вот, например, куда бросать лук — в кастрюльку или сковородку? А чеснок? Его ж еще порезать надо, этот чеснок! Половины головки хватит?

Ох, нелегкая это работа — Из болота тащить бегемота…

Звонок.

Ну наконец-то! Миша затеял всю эту «свистопляску», вот пусть Миша и мучается. Пусть

обливается слезами, пока лук режет; пусть с чесноком делает что хочет: хоть трет, хоть еще что-нибудь… творит.

А я лучше рядышком посижу. Тихо-онько, чтобы не мешать.

Миша влетел в квартиру, едва не сбив меня с ног. Ему, видите ли, показалось — мясо горит. Ну уж за мясом-то я в состоянии последить. Обижаешь, друг.

Дабы не путаться под ногами, я присела на табурет в углу и, как примерная девочка, положила руки на колени, всем своим видом выражая покорность и почтение.

Миша принялся за дело, сообщив между прочим, что «тетрадь передал лично в руки… холодные, кстати: Настя, пока ждала там под Лениным, успела замерзнуть», что «где-нибудь завтра» мадемуазель Белова мне «перезвонит и расскажет последние новости» (понравилось девушке играть в «шпиёнов»!) и что чеснок я порезала неважно, надо бы мельче. Ну, знаете ли! Возлагать на хрупкие плечи неопытной женщины такую ответственность — это вам не что-нибудь, это уже кое-что!

Разумеется, на реплику о чесноке (в руки его больше не возьму!) я голоском пай-девочки ответила: «Да-да, конечно, извините, Миша, порежьте, пожалуйста, сами».

19 часов

М-м-м… Определенно, не ценит Ксения своего счастья. Какой же ненормальной нужно быть, чтобы отвергнуть мужчину, который так замечательно готовит. Девчонка, что она понимает в жизни!

Тут я вспомнила Мишину фразу про «супердетективов».

— Кстати, Миша, как, по-вашему, супердетективы любят хорошо поесть?

— Судя по вам, да, — нашелся что ответить мой — как его теперь называть? — не то «возница», не то «великий кулинар».

23 часа 32 минуты

Замечательный вечер. Замечательный ужин. Замечательный Миша.

Помнится, в институтскую пору — курсе эдак на первом-втором — учили, что plenus lenter non student libenter. Так, кажется, про сытое брюхо.

Никакого желания думать о делах. И вообще, мой plenus lenter подает мозгу сигналы отхода ко сну. Пора, говорит, идти обниматься с Морфеем. Послушаться его, что ли?

А ведь я собиралась отправиться к Королевым, загнать Ксению в угол… У, какая кровожадная (на данный момент — благодушно-кровожадная… Мама родная, что за чушь я несу!) Татьяна Александровна! Ну и ладно. Куда она денется, эта барышня? Завтра Миша за мной заедет…

Глаза слипаются.

Пойдем, Танечка, к Морфею.

…Или погадать на сон грядущий? Скажем, на завтрашний день.

Я бросила кости.

16 + 26 + 12.

«Начнутся хлопоты, связанные с приготовлением к путешествию. Пусть ваши планы соответствуют вашим возможностям. Только смотрите в оба, чтобы пришедшая радость не сменилась огорчением».

Путешествие — это хорошо.

Интересно, куда: на поиски исчезнувшего канделябра, или, может быть, в отпуск, или — самый азартный вид путешествия — в погоню за преступником… далеко-далеко… и лучше по морю.

Приятных сновидений, Татьяна Александровна.

19 апреля, 9 часов 20 минут

Угадайте с трех раз, товарищи, что меня разбудило! Правильно, звонок. Телефонный, говорите? А вот и нет — в дверь. Представляете, в такую рань! С ума они, что ли, посходили?

С трудом встала.

Кому это я понадобилась? Нет, вы только подумайте — звонят и звонят! Растрезвонились! Учтите, граждане, я злая и покусать могу. Иду, иду. Что за народ в нашем отечестве, поспать спокойно и то не дают. Никакого сострадания в людях. Да иду же! Человече за дверью, совесть у тебя есть?

Открывая, пробормотала автоматически:

— Здравствуйте, чем могу быть полезна?.. — подняла глаза — и мгновенно проснулась: вот кого я меньше всего ожидала увидеть, так это Настю Белову.

Каким ветром сию особу занесло сюда с утра пораньше?

Моль действительно бледна, как никогда; волосы растрепаны; глаза — по плошке; дышит тяжело (пешком, что ли, поднималась? Может, лифт не работает?). Кстати, а откуда она знает мой адрес?

— Настя? Что-нибудь случилось? — как можно вежливее спросила я, пропуская моль в прихожую.

— Да! — выдохнула девица и плюхнулась на пуфик возле двери.

Хороша, подруга. Девочка милая, уж если не умеешь пользоваться косметикой, так не пользуйся вовсе. Или, по крайней мере, экспериментируй дома. Как бы это сказать поделикатнее…

— Что вы на меня так смотрите? — хрипло, не успев еще отдышаться, поинтересовалась моль. И, разумеется, по своему обыкновению, не дала мне даже рта раскрыть: — У Королевых неприятности!..

Детка, «неприятности» в семье «известного бизнесмена» начались еще неделю назад, подумала я.

— …Крупные, знаете ли, неприятности. Вы прижали Ксеню к стенке.

Чем же?

— Настя, может быть, вы пройдете в комнату?

— Нет-нет, мне здесь очень удобно! — застеснялась эта странная особа.

Ну как хочешь. Наше дело — предложить, ваше дело — отказаться. Настаивать не буду. Только как-то не привыкла беседовать у порога.

— Не хотите ли кофе?

— Нет-нет! — Ответ так и блещет новизной. — Вы меня не сбивайте, Татьяна Александровна, я мысль упустить могу.

Ах, ну да, конечно, извините, сударыня. И в чем же заключается то, что вы боитесь упустить?

— Начну по порядку.

Да уж, сделайте одолжение.

— Когда я вчера вечером вернулась в дом Маргариты Алексеевны и Вадима Сергеевича — помните, вы опоздали, я из-за вас тоже опоздала, — так вот, в квартире был страшный переполох. Меня даже не спросили, где я была, только велели срочно помогать. И я стала помогать.

— В каком деле?

— Да вещи собирать. Какая вы, Татьяна Александровна, непонятливая!

Где уж нам со своим скудным умишком до ваших-то высот.

— Извините, что перебила. Продолжайте, пожалуйста.