Коллекционеры редкостей
Шрифт:
Пёс забеспокоился. Как это он забыл, что лето заканчивается? Не успеешь оглянуться, Самайн налетит, а этот флейтист так и будет сюда ходить! Ну, может, в самую страшную ночь догадается дома остаться. Только ведь двери между мирами, которые в эту ночь открываются, не закроются до конца Йоля.
Баргест беззвучно зарычал. Он не любил Йоль. Этот праздник принесли в Ирландию захватчики с северных островов. На кораблях с драконьими головами приплыли не только люди, но и тролли, и тамошние эльфы. С местными сидами они быстро замирились, установили общие правила и вместе летали на Дикую Охоту. Затравить мальчишку-флейтиста им только в радость. А что может сделать один чёрный пёс против целой своры красноухих гончих из-под холма? Стопчут и не заметят.
Флейта пела нежно и ласково. Рассказывала о тёплых стогах сена и ледяных ручьях, о том, как сладко пахнет клевер и горчит вереск. О том, что смерти нет и одиночества тоже нет. Хотя бы здесь и сейчас.
Пёс положил голову на лапы и заскулил. Такая музыка пропадёт ни за что! Нет, надо менять условия сделки. Тем более, что и сделки-то, как таковой, нет. Мальчишка сам решил, что должен приходить. Он ведь даже не слышит, что этот, в могиле, шепчет. Просто жалеет его.
Баргест дождался, пока мелодия закончится, и выполз из своего убежища. Микаэль ахнул, но не убежал. Достал из кармана горбушку хлеба.
– Хочешь?
Баргест опешил. Предложить хлеб псу размером с телёнка, с горящими глазами? Нет, это правильно, конечно, только не все люди правила помнят. Он вежливо слизнул угощение с подрагивающей ладони.
– Это ты провожаешь меня до дома? – спросил Микаэль. – Я думал, мне кажется.
– Глазастый какой! – недовольно рыкнул баргест. Он подзабыл, как разговаривать по-человечески. – Ты больше сюда не ходи. Осень на дворе. Чем длиннее ночи, тем больше охотников. А ты – добыча, понял?
Микаэль почти не удивился. Хромой Олли рассказывал про волшебных чёрных псов, про то, как они наказывают злых людей. Странно только, что пёс его защищает – с такой-то виной на душе.
– Я не могу не приходить, – сказал Микаэль. – Мы его убили, а ведь он ни в чём не виноват. Его самого бросили. Мне кажется, ему до сих пор холодно и страшно – там, под землёй. А я играю, и он засыпает.
– Это верно, – баргест поддел лапой камень. – Отойди, а то запорошу.
– Ты что делаешь?! Зачем?
– Праздник урожая, говоришь? Значит, пора выкапывать, что вырастил.
– Но ведь он умер!
– Фэйри непросто убить. – Баргест сунул нос в разрытую землю. – Похоже, твой подменыш из брауни, а они живучие. Нет, он бы помер, конечно, если бы не ты.
Пёс ухватил что-то зубами и потянул. Микаэль широко раскрытыми глазами смотрел, как из ямы вылезает маленькое существо, бурое и грязное, словно картофелина. Ну, точно брауни – весь коричневый.
– Пусти, псина слюнявая!
– Паршивец неблагодарный! – Баргест плюнул.
Подменыш покачнулся на тощих ножках, зябко обхватил себя за плечи. Микаэль снял куртку и закутал его.
– Как ты говорить научился?
– Ты ведь со мной разговаривал, – малыш задрал голову и улыбнулся. – Смотри, звезда полетела! Красиво.
– Кто-то звёздами любуется, а кто-то за всех работает, – проворчал баргест, закапывая яму. – Всё, забирай его и брысь отсюда!
– Куда я его заберу? Он же… – Микаэль замолчал, заметив, как набухают слезами глаза подменыша. – Слушай, если ты брауни, значит умеешь становиться невидимым? Чтобы люди тебя не замечали.
– Не умею, – подменыш шмыгнул носом. – Не научили меня. Ты опять уйдёшь? Не уходи, Мики, я без тебя не смогу. Совсем не смогу!
– А родители твои где?
– Откуда я знаю? Мимо прошли, меня оставили, вашего мальчонку забрали. Я заморышем родился, так и так помирать. А у людей… – он запнулся, – ну, всякое говорят. Случается, подменыши выживают.
Баргест шумно вздохнул.
– Выживают, но только если человек примет подменыша в своё сердце. Честно примет, без лукавства. И больше не бросит. Ладно, пошли. Есть тут поблизости холм. Его обитатели мне должны. Они летние, на зиму своё жилище закрывают. Вам у них хорошо будет.
– Но я не могу уйти из дома! – Микаэль чуть не заплакал. – Кто без меня отцу поможет? И мамка опять в тягости.
– А я как же?! – брауни обхватил его за ноги.
Микаэль погладил грязные волосы подменыша, вытащил запутавшегося червяка. Что же делать? Что?!
– Погоди, отец говорил, что какой-то чудак купил старый дом в долине – тот, где никто жить не хочет. Вроде, настоящий профессор из Дублина. Сказки собирает. Он работника искал, обещал хорошо заплатить, но никто не пошёл, боятся. А я бы нанялся. Если он любит сказки, может, и тебя не прогонит? Только с тем домом что-то неладно.
– Потому что нельзя строиться на дороге гоблинов! – рыкнул баргест. – Ладно, так и быть, помечу дом, как свой. Вас не тронут.
– А что ты возьмешь за свою помощь? – спросил Микаэль.
– Ты играй. Я буду приходить, слушать.
К дому в долине они пошли не спеша, приноравливаясь к неуверенным шагам подменыша.
– Я всё думаю, – помявшись, спросил Микаэль, – что с Джоем стало?
– А что с ним станется? – проворчал баргест. – Вырастет, женится на девице из брауни. Здоровых детишек нарожает. За тем его и украли.
– А Хромой Олли рассказывал, что Добрые соседи воруют детей, чтобы отдавать их демонам, вместо своих.
– В прежние времена и такое бывало, – баргест подтолкнул носом подменыша, замершего возле кустика цветущего вереска. – Но брауни никому дани не платили и не платят. Не переживай, не пропадёт твой братишка.
Микаэль глубоко вздохнул, напряжённые плечи расслабились, словно сбросили невыносимую тяжесть.
– Хорошо.
– Хорошо, – повторил брауни, остановился возле россыпи бледных грибов, сорвал один и сунул в рот.