Коллекция лучших романов о любви для девочек (сборник)
Шрифт:
Во время танца я почти не слушала Женьку, меня интересовало, о чем это Иван шепчется с Аней, я то и дело поворачивала голову и следила за ними.
– Куда ты все время смотришь? – в голосе Женьки послышалась обида.
– Слежу, – коротко ответила я.
Он усмехнулся:
– Не волнуйся, никто не пропадет.
– Надеюсь.
Кажется, он уловил мою холодность, насупился:
– Ты не забыла о нашем договоре на сегодняшний вечер?
– Это по поводу разведки? Нет, конечно. Надо будет Ленку вернуть родителям, и мы сможем пойти.
Наконец танец кончился. Я бросила
На Аниных губах играла счастливая улыбка. Иван тоже улыбался. Он не хотел больше танцевать и предложил нам посидеть за столиком. Он накупил в буфете воды, шоколада, орехов, и мы уселись за самый неприметный столик, спрятавшийся под деревьями. Отсюда мы могли наблюдать за танцующими, а нас не видел никто. Мы наперебой забрасывали Ивана вопросами: почему он решил изучать китайский язык? Был ли он на китайской стене? Что он будет делать после стажировки? Почему его называют монахом?
Он отвечал очень обстоятельно. Говорил о том, что его родители – востоковеды, с детства привили ему интерес к китайской культуре и истории. Он рассказывал о Великой Китайской стене и ее строителях, о монахах знаменитого Шаолиня и о том, как сам занимается всякими восточными практиками. Было очень интересно узнать об особенностях китайского языка, о том, что настоящих специалистов европейцев очень немного, но они всегда востребованы. Мы так заслушались, что не заметили, как кончилась дискотека.
Женька позвал Ивана, чтоб тот помог ему с оборудованием.
Только тут я вспомнила о нашей подопечной.
– А Ленка-то где? – спросила я у Ани. – Ты ее видишь?
Мы озирались беспомощно, пытаясь высмотреть девушку. Она обнаружилась в обществе двух молодых людей недалеко от дискотеки. Все трое весело смеялись и, судя по всему, Лена совсем забыла о том, что ей пора уходить.
– Лен, можно тебя на минутку, – я решила быть вежливой на этот раз.
Она оторвалась от дерева, оторопело посмотрела на меня, как будто видела впервые:
– А который час?
– Около двенадцати, – беспечно ответил один из ее кавалеров.
– Ужас! – Ленка хлопнула себя по лбу.
– Маш, что же делать? – обратилась она ко мне.
– Ничего не делать, идти к родителям. Пора.
– Но я же обещала быть в одиннадцать!
– Ладно, дискотека только что кончилась, ты раньше никак не могла уйти, потому что мы не уходили.
– Вы меня отмажете? – испуганно спросила она.
– Что же нам еще остается!
– Пока, парни! – бросила она своим кавалерам, – до завтра!
Мы шли все вместе: я, Аня, Иван, Женька, Андрей и Лена. На поле у трансов уже работала установка, выдавая ритмичное буханье. Довольно много народа разбрелось по полю, кто-то лежал на колючей стерне, кто-то дергался, пытаясь поймать ритм. Каждый был сам по себе. Да и не танцевали они вовсе. Вот один лежал и вдруг вскочил, боком вылетел на середину, закружился, задергался, забился, застыл, и только дрожь изредка пробегает по его телу… Девчонка плывет, раскинув руки, семенит мелкими шажками, кружится, подпрыгивает, глаза закрыты… Растаман прошелся
– Ух ты! – вырвалось у меня. Мы остановились, сбившись в кучу. Действо завораживало. И тогда наш Ваня неожиданно отбежал от нас, закружился и полетел неведомой птицей, едва касаясь земли, его причудливый танец слился с ритмом, выдаваемым установкой, легкое мускулистое тело, в разноцветных огнях многочисленных ламп, творило чудеса. Трансы одобрительно гомонили, расчищая ему пространство. Скоро он остался один на один с окружившей его толпой, но словно не замечал всех этих людей, мерно хлопающих в ладоши. Он танцевал, танцевал так, как за много веков до него, где-нибудь на задворках вселенной исполнял свой ритуал древний шаман, или одинокий монах, достигший просветления…
Он замер посреди широкого круга, медленно поднял руки, вытянулся и стремительным, почти неуловимым глазу броском пересек пространство, отделяющее его от людей, оттолкнулся от земли и взмыл над их головами. Перелетев через строй, он мягко перекувыркнулся через голову, мгновенно выпрямился и снова стоял перед нами по-прежнему улыбающийся.
– Вау! – вырвалось у Ленки.
– Круто, – уважительно сказал Женька.
Мы с Аней молчали, разинув рты.
Трансы смотрели на Ивана издалека, несколько человек решились, подошли, пожали руки. Восторженно покачали головами. Говорили односложно, пытались перекричать гром текучего ритма, приглашали куда-то, писали на клочках бумаги телефоны и адреса. Иван отвечал со своей неизменной улыбкой. Гудела земля, гудели горы, метались и мигали цветные пятна искусственного света. Мне казалось, что тело мое наполнилось этими звуками, что ему передалась пульсация земли, взорвала, раздробила на атомы и рассеяла по трансовому полю…
– Народ! Меня отец убьет, – донеслось до моего сознания.
Ах, да, это Ленка. Надо уходить.
На поляне нас ждал бурный короткий скандал, Ленкины слезы, крик ее папаши и причитания матери.
Сбагрив Ленку и потихоньку сообщив нашим, что мы будем на берегу, мы поскорее ретировались, чтоб не испортить себе настроение.
Мы не пошли на турбазу к трансам. Мы решили провести эту ночь у моря и встретить рассвет, Иван предложил.
На берегу он развел большой костер, и мы плясали вокруг, кто во что горазд. К нам то и дело подходили незнакомые люди, танцевали с нами, или просто сидели или лежали у огня. Под утро все страшно устали, хотелось тишины, но проклятая установка продолжала долбить.
Тогда Иван увел нас далеко от бухты, куда не доходили звуки фестиваля, мы устроились в крохотной расселине, прямо на камнях и уснули, утомленные событиями минувшей ночи.
День четвертый
Конечно, завтрак мы проспали. Утром нас нашел Валера, который, по своему обыкновению, отправился купаться на дальние камни.
Отругав племянников, он велел всем нам отправляться на базу.
Женька с Андреем ушли. А мы еще купались втроем в ленивых морских волнах. На берегу, стесняясь друг друга, снимали мокрое белье, поспешно натягивали одежду…