Коллекция в бегах
Шрифт:
Тут я сразу догадался, что кавун – это по-украински арбуз. По сходству с Ван Ванычем.
Вообще, эти хохлатки все время перескакивали с одного языка на другой. Говорят по-русски, а потом вроде как бы вспоминают, что они из «ридной Украйны» и перескакивают на украинскую речь. Но по-русски они все-таки говорили как-то привычнее. А по-украински как бы актеры на сцене, не очень уверенно.
– Скучилась по Украйне, – грустно сказала Паша Глаша (или наоборот). – Давай заспиваем. – И завела
– Он, пид уишнею, по-пид черешнею…
Но больше петь не стала. Мне показалось, что из всей этой украинской песни она только одну строку и знала.
– Однако, – Ван Ваныч отставил пустую чашку, – пора и честь знать. А то приедет строгий полковник с работы, усталый, а тут гости расселись. Про Украйну поют. Про вишни да галушки.
– Строгий полковник не скоро приедет, – грустно сказала мама. – Он в командировке.
– Далеко уехал? – посочувствовал Ван Ваныч. – В дальний город?
– Он мне не сообщает, – мама вздохнула.
– Ну да, ну да, – покивала арбузная голова с понятием, – такая работа… Вся секретная… Опасная…
– Ничего не опасная! – врезался Алешка. – Папа всякими приемами владеет и стреляет с двух рук!
– Ну! – Тыквы Паша и Глаша аж подскочили. – Настоящий полковник!
И мама опять повеселела. Она у нас как ребенок.
– Спасибо за компанию, – Ван Ваныч встал. – Я у вас душой отдыхаю. От одиночества.
– А вы женитесь, – со знанием дела посоветовал Алешка.
– Да невесту никак не найду, – посмеялся Ван Ваныч.
– Ни фига себе! – Алешка безмерно удивился. – А тетя Паша с тетей Глашей разве не невесты? Пироги пекут, стенки штукатурят, опослю всякую красят… – И добавил: – Гарны дивчины, хохлатки.
Ван Ваныч чуть не треснул от смеха. Как переспелый арбуз.
– В том-то и беда, Леша, – отсмеялся он, – никак не выберу, которая лучше.
Выбрать, в самом деле, было трудно: и Паша, и Глаша обе на одно круглое лицо. Только одна любит пироги с мясом, а другая – с яйцом. А какая какие я уже и забыл. А по лицу не видно.
Когда они ушли, мы с Алешкой тут же забрались на свой чердак. Алешка взялся за бинокль и «провожал» наших гостей.
– Руками, Дим, машут, – хихикал он. – Спорят. Наверное, решают, кому за Ваныча замуж выходить. Подерутся еще. – Тут он расхохотался во все горло – научился у Ваныча. – Дим, а если Арбуз и Тыква поженятся, то какие у них детки будут? В виде дыни, что ли?
Но вдруг он резко прервал смех. И вообще замолчал. Втюрился в бинокль, как прилип.
– Ты чего? – спросил я. – Белого медведя на отдыхе увидел?
– Черного волка, – сквозь зубы проворчал Алешка.
Черных волков на отдыхе я еще у нас на даче не встречал. Интересно стало. Поэтому я тоже глянул в окошко и без всякого
Возле нее, потупившись, стояли Ван Ваныч и Паша с Глашей. А перед ними, опершись на распахнутую дверцу машины, – усатый, длинный и худой дядька в черном костюме и с широкополой шляпой в руке. И он что-то им сердито говорил. Будто директор школы отчитывал нерадивых учеников третьего класса.
Алешка не отрывался от бинокля.
– Дим, я этого черного дядьку в шляпище где-то видел.
Мне стало смешно и я сказал:
– На презентации. В Кремле.
– Может быть, – задумчиво согласился Алешка.
– Что-то я не помню, чтобы тебя в Кремль приглашали.
– Что-то я тоже, – покорно согласился Алешка. Или машинально.
Усатый дядька еще что-то сердито сказал, положил на голову широкополую шляпу, и… я тут же «вспомнил», где я его видел. Точнее, не его самого, а здорово похожего на него актера Боярского. Или наоборот, так, наверное, правильнее.
– Узнал, Леш? – спросил я. – По шляпе? И по усам?
– Нет, Дим, это не д’Артаньян Боярский. Но я его точно видел! И тоже в телевизоре… Во, сел в машину, поехал. Одни, Дим, странности кругом.
– Да какие странности! Заблудился мужик, спрашивал, как проехать. Вот и все твои странности.
– Дим, они ругались, это точно. Он на них орал… Где же я его видел?
Алешка опустил бинокль, вздохнул:
– Вот теперь всю ночь спать не буду. Буду вспоминать.
– Только молча, ладно? – попросил я. А сам подумал: странности…
Лешка прав. Странно, что красный «Форд» сразу пристроился позади большой длинной машины и поехал за ней следом. Как охрана. Государственного министра или бандитского главаря…
Глава V
Июлия Львовна
Мы скатились с чердака и пошли за водой, на колодец. Мама давно уже просила. Еще позавчера.
Набрали два ведра воды и сели отдохнуть на берегу пруда, глядя в дальние края, где опускалось на ночлег уставшее за день вечернее солнце.
Пруд у нас был очень хороший. Довольно большой и заросший всякими красивостями в виде зеленой ряски и ржавой осоки. У самого берега он был восхитительно грязный – сплошной черный ил по колени. А дальше была чистая вода, в которой весело плавали серебристые караси. Мы пытались их ловить на удочку, лежа на надувных матрасах, но они только посмеивались (караси, а не матрасы. Матрасам было не до смеха. Они мечтали только об одном – чтобы их скорее вернули на берег и окатили возле колодца ведром чистой воды).