Коллекция в бегах
Шрифт:
– Кушать подано! – крикнула мама в окошко. – Мойте руки!
– Опять?! – возмутился Алешка. – Всю жизнь руки моем! – И тут же: – Мам, а что у нас на обед?
– На выбор, – похвалилась мама. – Я вам запас на три дня сделала: сварила и суп, и щи. Ты что будешь?
– Щи!
– Почему? – спросил я.
– Проголодался, – объяснил Алешка, – суп-то один, а щей много.
Странная какая-то логика. Ну да ладно. Главное, он свой полет на турундыке по имени «Лебить» отложил до папиного
Странное дело – когда Алешка затевает что-нибудь совершенно немыслимое, все почему-то верят, что это немыслимое у него получится. И, как правило, оно получается. То ли он счастливчик такой, то ли шибко умный, то ли здорово упрямый. Скорее всего, и то, и другое, и третье.
Тогда я, правда, не думал: полетит его самолет или нет. Но не это главное. Главное в том, что из-за этого самолета мы не пролетели мимо такой истории, которую даже вспоминать не очень хочется. Вроде подковы без гвоздя.
Папа приехал вечером, после работы, усталый и голодный.
– Что будешь? – спросила его мама. – Суп или щи?
– Щи! – вдруг изменил папа своему любимому картофельному супу с тушенкой. И объяснил точно как Алешка: – Суп-то в единственном числе, а щи во множественном. Да и Алешке супчику в полет надо оставить.
После ужина папа еще «отзвонился» на работу, узнал, что там новенького и как идут старенькие дела. Такая уж у него милицейская работа – и днем и ночью. И дома, и на даче.
И вот после звонков произошли полетные испытания лебединой турундыки.
Алешка уселся на место пилота, и мы с папой выкатили самолет за калитку, на асфальтированную дорожку. Турундыка катилась довольно легко. Вполне возможно, что и взлетит.
– Дим! – скомандовал Алешка. – Будешь мотор заводить!
Я послушно начал вертеть пластмассовый пропеллер от вентилятора. Резиновый жгут стал закручиваться. С каждым оборотом все туже и туже.
– Ты там осторожней, Дим, – посоветовал Алешка из кабины. – Покрепче его держи. А то сорвется и в лоб тебе закатит. Мама расстроится: тебя – к врачу, меня – в угол.
Заботливый такой!
А винт крутился все труднее и труднее.
– Хорош! – сказал Алешка. – Фиксирую!
Тут из носа байдарки выдвинулась ручка от лопаты и заклинила винт.
– Все разбежались! – скомандовал летчик-испытатель. – От винта!
– Стой! – закричала мама. – А суп? Забыл? – Она в самом деле стояла у калитки с кастрюлькой супа. – Проголодаешься до экватора.
Хорошая у нас семейка. Все умеют дурака повалять.
– Поехали! – Алешка дернул на себя фиксатор.
Пропеллер взвизгнул, завертелся как ненормальный и… турундыка тронулась с места, легко побежала – все быстрее и быстрее – по
– Дурак! – завопил Алешка. – Ты винт не в ту сторону закрутил!
Турундыка пробежала его немножко, беспомощно хлопая зонтичными крыльями, едва не зацепила какого-то дядьку в полосатой майке и устало остановилась.
– Славно, – сказал дядька. – Покатаешь меня?
Алешка, сидя в «кабине», поднял голову и внимательно осмотрел «пассажира» с головы до ног, покачал головой:
– Я на ваш вес машину не рассчитывал.
– Я похудею, – пообещал дядька. – До скольких надо худеть? До какого размера?
– До моего, – безмятежно сообщил Алешка.
Тут подошли мама с папой. Папа тем временем отобрал у мамы кастрюлю и прямо из нее хлебал свой любимый суп. Щей ему не хватило. Во множественном числе.
– Славные у вас пацаны, – улыбнулся дядька. – Чуть не задавили меня.
– Им повезло, – кивнул папа.
– Почему это им? – не понял дядька. – Это мне повезло.
– Им повезло, – объяснил папа. – Если бы они вас задавили, я бы их жестоко наказал.
– Ну что уж так сразу… – Дядька стал заступаться за нас. – И уж сразу – жестоко… А как, например?
– Младшего засадил бы за таблицу умножения, старшего – за таблицу Менделеева. Или наоборот.
– Наоборот, – подсказал Алешка. – Менделеева – за таблицу умножения.
– Веселая семейка, – рассмеялся дядька. – Славная. Иван Иваныч, – назвался он, приподняв над головой полосатую бейсболку. – В некотором роде ваш сосед. Вон мой домик. Правда, славный? Своими руками построил.
Мама с папой тоже назвались, посмотрели на домик, и мама спросила:
– Хотите супу?
Дядька неожиданно согласился.
– А его уже нет, – сказал папа и побренчал ложкой в пустой кастрюле. «Запас на три дня». – Но щи еще остались. Они во множественном числе.
– Они мне остались, – веско подчеркнул Алешка. – В очень множественном числе. У меня после долгих полетов всегда голод появляется. Поехали снова.
Он уселся в кабину:
– Заводи, Дим. В нужную сторону.
Я снова закрутил пропеллер. Уже в нужную сторону.
– Пошел! – скомандовал Алешка.
На этот раз турундыка поехала вперед – вот-вот взлетит! – и плавно остановилась точно возле нашей калитки. Не взлетела…
– Мотор слабоват, – вздохнул Алешка, покидая кресло пилота. – Ну ничего: или мотор посильнее сделаю, или зимой вместо колес Димкины лыжи присобачу. И будут у меня аэросани. Буду гонять по снежным просторам. Пока не догоню экватор.
Какое-то у него странное представление об экваторе.
– А я буду худеть до зимы, – пообещал полосатый Иван Иваныч. – Я тоже люблю догонять экватор.