Шрифт:
Нелепость
Лето 1440-го года.
Все началось, как нелепость. «Нелепость» – слово-то какое. Я такое в последний раз от священника слышал, и странно, что именно оно пришло мне в голову сейчас, когда моей шеи касалось острие меча.
А ведь и впрямь глупо получилось. Буквально только что Якопо, Топор и я окружали путника-одиночку, рассчитывая на легкую добычу. А теперь Якопо и Топор лежали мертвыми, и я скоро должен
Наверное, стоило помолиться, но из всех слов священника, которые мне приходилось слышать, в голове крутилось лишь слово «нелепость».
Путник-одиночка зло бросил что-то на чужом языке, и это отвлекло меня от дум. За бранью последовал вопрос:
– Ты глухой что ли?!
Путник говорил необычно, но я его понимал – после общения с Топором я мог понять почти что угодно. Я помотал головой, чувствуя, как острие меча ходит по моей шее. Путник тоже это заметил и самую малость убрал меч. После этого он заглянул мне в глаза, и я понял, что глупить не стоит. Уже спокойнее путник спросил:
– Ты хорошо знаешь эти места?
Мы с Якопо пришли сюда с севера, Топор был родом из какой-то дыры на юге, так что я плохо знал эти места. Зато я хотел жить.
– Д-да.
Мой голос дрогнул. Путник будто бы удивился, когда услышал это и снова заглянул мне в глаза:
– Сколько тебе лет?
Я задумался – отец как-то по весне сказал, что мне в этот день исполнилось двенадцать лет. На следующую зиму его не стало. С тех пор было еще две зимы.
И вновь путник прервал мои мысли. Он усмехнулся – это было совсем уж неожиданно для меня.
– Как хоть зовут тебя?
– Лука.
– Хм, хорошее имя… Вот что, Лука, мне нужно найти один старый замок – Роччанеру. Знаешь где это?
Я знал, где это, и, кажется, должен был обрадоваться этому, но мне почему-то было все равно. Это было странно. Я кивнул. Путник легко улыбнулся:
– Это хорошо, Лука. Значит так, у тебя два пути – с ними…
Он махнул головой в ту сторону, где лежали тела Якопо и Топора.
– …или со мной. Проводишь меня до Роччанеры – останешься жив. Если сделаешь это быстро, то немного заработаешь.
В его левой руке блеснула какая-то монета, но я не успел рассмотреть, какая именно. Путник продолжил:
– Так что, Лука? Что выберешь?
– Жизнь.
– Вот и отлично. Только учти, сделаешь глупость – умрешь.
Я кивнул. И вновь путник легко улыбнулся:
– Руки вперед вытяни.
С этими словами он медленно отвел от меня меч и убрал его за спину, затем снял с пояса веревку и накинул ее на мои запястья. Заканчивая связывать меня, путник произнес:
– Ты уж не обижайся, но так будет надежнее.
Я кивнул так, как будто был с ним согласен.
К вечеру руки перестали болеть – я просто больше их не чувствовал. День выдался жарким, но вот как раз это мешало мне меньше,
Мой спутник больше не говорил со мной, лишь останавливался время от времени утомленный жарой, бросал взгляд на окрестные поля и говорил что-то на своем языке. Он тоже шел пешком, ведя своего коня под уздцы.
За весь день нам никто не встретился – это был безлюдный край. К западу была Флоренция, о величине которой я столько слышал, но до нее было далеко.
Под вечер мы устроились в старой заброшенной усадьбе. Даже теперь мой спутник не развязал мне руки. Можно было, наверное, взмолиться перед ним, но я не стал. Солнце медленно уходило, мой спутник, никуда не спеша устроил себе место и развел небольшой костер. Меня он привязал к тому же столбу, что и своего коня. Тот по-доброму фыркал мне и, казалось, ожидал чего-то в ответ.
Я сел и прислонился к столбу спиной, дав отдых уставшим ногам. Делать было нечего, поэтому я следил за тем, кто меня пленил.
А ведь он не молод. На самом деле, даже стар. Широкие плечи поникли, а в волосах много седины. Еще только расседлывая коня, он достал из седельной сумки большую книгу. Почти такую же большую, как Библия, которая была у нашего священника. Теперь, поставив на огонь котелок с водой из усадебного колодца, мой спутник открыл книгу и начал смотреть в нее, то и дело перебирая листы пергамента. Иногда он бормотал что-то под нос, мотал головой и переворачивал сразу несколько страниц. Немного неожиданно для самого себя я произнес охрипшим от долгого молчания голосом:
– Ты грек?
Не отвлекаясь от книги, мой спутник протянул:
– Ты молчал так долго – помолчи еще немного. Мне надо подумать.
Я сделал, как он просил. Когда из котелка стало булькать, мой спутник в последний раз помотал головой и захлопнул книгу. Он вновь залез в седельную сумку и достал оттуда небольшой мешок с мукой. Быстро глянув на меня, он засунул в мешок руку и бросил в котелок две полных горсти муки. Затем он достал из сумки за поясом какой-то светло-серый комок, отрезал от него немного ножом и отправил вслед за мукой.
Я почувствовал, как заурчал от голода живот – последний раз я ел прошлым вечером.
– Долго нам идти?
– Еще два дня пешком.
Он кивнул и снова надолго замолчал, занимаясь кашей. Оказывается, седельная сумка моего спутника была целым амбаром с припасами. За мукой и кусочком сала последовали два сушеных гриба и какие-то травы. Наконец, он достал маленькую деревянную коробочку с красивой резьбой. Аккуратный движением он открыл ее и высыпал в котелок маленькую щепотку белых песчинок соли. Мой рот наполнился слюной даже несмотря на то, что в последний раз я пил еще днем.