Коллекция. Первая эпоха
Шрифт:
– А что вы хотите найти в Роччанере?
– Не что, а кого. У меня назначена там встреча с одним человеком – у него передо мной должок.
– Но Роччанера заброшена… была заброшена, когда я там был.
– Вот как? Тем лучше.
В этот вечер мой спутник был неразговорчив, а мне напротив – хотелось поболтать. Странно для меня.
– Что за книга у вас?
Грустная улыбка.
– Остатки моей коллекции – осколок прошлой жизни.
– Там молитвы?
– Нет. Для меня, это больше, чем молитвы – моя жена погибла, защищая наши книги.
– Что случилось?
Я
– Когда окончательно стало ясно, что османы идут на последний штурм, я поспешил домой. У меня был договор с одним из венецианских торговцев. В обмен на кое-что он обещал вывести меня и мою жену. Я понимал, что большую часть коллекции придется оставить, но хотел прихватить хоть что-то. На мой дом напали. Когда я нашел Ирину, она все еще сжимала в правой руке кинжал, а левой рукой прижимала к груди вот это.
Он кивнул на книгу.
– Это были османы?
– В том то и дело, что нет. Когда османы ворвались в город, я был уже в море. Это были не османы…
Ужин вновь был удивительным. Я мигом забыл обо всем. Мне казалось, что во рту происходит веселая ярмарка. Я не ел мяса больше недели – тогда Топор смог поймать белку. Усталость с новой силой навалилась на меня после ужина, как будто только и ожидала пока я поем. Я смотрел на небо и, казалось, мог делать это всю жизнь. Живот немного крутило от мяса, но это стоило того.
– Вы говорили, что когда то ваш род правил целой страной…
– Угу.
Я перевел взгляд на Кирилла – он лежал с другой стороны от костра в той же позе, что и я, и, похоже, точно также опьянел от еды.
– А почему сейчас не правите?
– Ну, я точно ничем бы не правил – я из другой ветви. Представители моей семьи были плохими императорами. Они оказались-то на престоле случайно и быстро все развалили, а потом еще и сдали Константинополь крестоносцам. Так что моя знатность не столько честь, сколько клеймо. Впрочем, это было давно – все уже обо всем забыли.
– Но вы были богаты?
– Да, был. Но это заслуга не моего имени, а моего отца и деда, которые были хорошими купцами. Да и у меня кое-что получалось. Они зарабатывали деньги, я пытался заработать влияние.
– А разве это не одно и то же? Богатые люди сильны.
– Нет, Лука. Богатство и влияние схожи по своей природе, но не обязательно сопровождают друг друга. Как-то мой отец лишился целого корабля из-за чиновника, с которым враждовал. У отца были деньги, но не оказалось нужной власти…
Кирилл поднял правую руку на уровень своих глаз и стал загибать пальцы:
– Родовитость, богатство, власть… Если у тебя есть только родовитость, то ты просто человек с очень большой тенью. Если у тебя есть только богатство, то некоторые двери все равно останутся для тебя закрыты. Но если у тебя есть власть… с ней родовитость и богатство перестают быть чем-то важным.
– Но как же получить власть, если нет ни богатства, ни родовитости?
– Хм… смелость, ум, жестокость. Ну, и должно повезти, должен выпасть шанс. Посмотри, например, на меня. Несмотря на все, что я сказал о своей семье, я вполне родовит.
– С какой драгоценностью?
– Что?
– Вы сказали, что у вас осталась одна драгоценность в жизни – о чем вы говорили?
– Внимательный парень… моя драгоценность – это моя коллекция, точнее, то, что от нее осталось.
Я сощурился на закатном солнце и всмотрелся в грубые очертания старого замка. Это и была Роччанера, и не было похоже, что в ней успел кто-то поселиться с тех пор, как мы с Якопо пережидали здесь грозу прошлой весной.
– Сегодня семнадцатое или восемнадцатое?
Я повернул голову и наткнулся на взгляд Кирилла. Через мгновение он улыбнулся и протянул:
– А, ну да…
Похоже, он понял, что я не знаю какой сегодня день – я знал лишь, что была середина июля.
Не отрывая свой взгляд от замка, торчавшего белесым пнем посреди травянистой равнины, Кирилл достал из-за пазухи кошель и забрался в него правой рукой.
– Ты привел меня, куда нужно и сделал это быстро, Лука. Я обещал тебе награду.
– Можно мне остаться с вами?
Я думал об этом еще с утра, когда понял, что мы можем успеть к Роччанере до наступления темноты. У меня никого не было и мне некуда было идти, а с Кириллом я хотя бы буду сыт. Я еще не был в услужении, но, кажется, это было не так уж сложно. Кроме того, я много думал над словами, сказанными Кириллом прошлым вечером – о том, что должно повезти. Он, похоже, никогда не был в такой нужде, в которой бывал я, а потому не знал, что повезти должно не только для власти, но и для простого выживания. Встреча с ним была везением – тем самым шансом перестать все время нуждаться.
Я понял, что он пытается посмотреть мне в глаза и ответил на его взгляд. Не знаю, увидел ли он то, что хотел, но серьезность сошла с его лица, вновь уступив улыбке.
– Можешь остаться со мной до конца этого дела, а там посмотрим.
– Спасибо.
Он, не ответив, повернулся к замку:
– Не спеши благодарить, Лука. Раз уж ты останешься со мной еще на некоторое время, стоит рассказать тебе, что же я забыл в тосканской глуши.
Немного неожиданно для меня после этих слов Кирилл двинулся к замку. Я пошел рядом с ним.
– Я говорил тебе, что мою жену убили, но не стал рассказывать о том, что я знаю, кто это сделал. Дело в том, что еще за год до падения города, в Фессалониках появился один генуэзец. Он тоже был из знатной семьи – один из Фиески. У него были в городе дела, но мне кажется, что эти дела были лишь поводом – он прибыл за моей коллекцией. Не знаю уж, откуда он о ней узнал – мы редко брали что-то в Италии – тут не так уж много осталось от римлян, а всяческие норманны и готы с лангобардами могли мало что предложить.