Коло Жизни. Бесперечь. Том второй
Шрифт:
Кентавр замолчал, хотя все еще слышалось его раскатистое дыхание, очевидно, он высказал все, что дотоль так распирало его изнутри. Еси, знала от Стыня, что этот величественный народ, которому сам Родитель прописал законы, достиг особого нравственного и материального развития и не раз возводил те самые пирамидальные храмовые комплексы, заключая в них знания в разных Галактиках, системах, планетах, посему многажды встречался и общался с иными людскими племенами. И она внезапно осознала… И осознала с какой-то тягучей болью, что гипоцентавры презирают саму форму людского существования, не просто отдельно взятого человека… а всех их вместе… в целом. Так как, несомненно, знают лучше человеческую суть. А услышав из уст Кентавра не присущие дарицам пытки и казни поняла, почему во взоре не только император, а и вообще гипоцентавров
Есислава медленно развернулась, и, направившись к ложу, устало на него опустилась, опустошенно взглянув на свод укрытый лазурным бархатом. Тугая смурь прокатилась по всей плоти девушки, и надрывистым вздохом вырвалась из уст. Она сомкнула очи и увидела темно-синее, почти черное пространство космоса, усыпанное крупными белыми скоплениями звезд. Ярко пылающие в средине туманными пежинами, эти созвездия по мере удаления от центра теряли свою светозарность, и, соприкасаясь с черной гладью космоса, вливались в нее сине-фиолетовой дымчатостью. Некие из звезд, более крупные, раскидав в разные стороны полоски– лучи, пронзали игольчатыми наконечниками марность той глади. Плотные потоки, словно разлитого по глади воды молока, голубо-белого тумана, схоронившегося повдоль окоема, едва зримо колыхали своими рубежами. Степенно разрастаясь они, кажется, пожирали и саму сине-черную космическую даль и ярчайшие сгустки серебряных пятен на собственном полотне… И в такт тому колыханию звучал легкий наигрыш свирели. Успокаивая изболевшуюся плоть Еси и Крушеца своим чудесным мотивом и необыкновенным видом мироздания.
Там в космическом пространстве… не просто витала музыка любви посланная Родителем, в той безбрежности властвовала иная мораль и устои, другие законы. А здесь на Земле, и на таких же как она крошечных ошметках планет, крупиц Галактик люди вельми о себе много мыслящие раздребезжались о сущности Богов, об их возможностях, качествах, дарованиях, так точно имели на это право, или умели… были способны на правильные, мудрые рассуждения и как итог выводы.
Глава тридцать вторая
Еси, однако, так и не позволила Кентавру себя осмотреть. Хотя он о том ее весьма любезно и не раз просил, убеждая, что выполняет повеление Господа Першего. Это девушка сделала не только потому, что ее основательно утомили осмотры, но и потому как смущенно чувствовала себя среди гипоцентавров. Посему когда они с Липоксай Ягы вернулись в Свечи, и вовсе замкнулась во дворце.
Выходя гулять лишь в свой садик Есинька порой видела там Стыня… порой оно как и от него, и от Дажбы держалась подальше. Неизменно когда они там появлялись она скрывалась во дворце. И если Дажба ее не преследовал, то настырный Стынь возникал и в комнате юницы. Стараясь поговорить, успокоить и убедить в необходимости общения с гипоцентаврами, ибо они, как пояснял Господь, прибыли нарочно на Землю, чтобы построить комплексы и помочь ей с рождением Ярило. Не менее часто убеждал Еси встретиться с Китоврасом, Кентавром и Липоксай Ягы которому так велел поступать Мерик, и сами гипоцентавры. Однако, не увещания Стыня, ни просьбы вещуна, ни сам приход Китовраса или Кентавра не могли снять пролегшего бороздой меж ней и этим племенем острого напряжения. Гипоцентавры прибывали в Свечи во вращающимся по спирали ярко горящем и выпускающем из сопла прозрачные пары дыма устройстве, которое они величали буравчик. Летающее судно, зависая недалече от дворца старшего жреца, выстреливало из створок мощной стеклянной лестнице, как и все, что было связано с этим народом, широкой.
Еси не хотела… не могла поколь справиться с тем напряжением и тревогой охватывающим как ее, так и лучицу, при виде гипоцентавров, потому что почасту вспоминала, а вспоминая обдумывала слова Кентавра о людской жесткости, которая быть может только сейчас начала набирать свои обороты. Сейчас когда погибла Дари, когда под гнетом гипоцентавров дарицы, а вернее къметинцы изменили веру, обычаи. Сейчас когда белые возглавили руководство над темными людьми, собранными в отдельные бригады, и тем точно предопределили как таковое развитие рабства, яремничества, крепостничества, невольничества. И казалось… уже больно сильно казалось Есиньке, может потому как так думал Крушец, что механизм жестокости людского естества запустили на самом деле Боги, итогом чего вмале станет духовная деградация и гибель самих землян.
Мысли… уже, по-видимому, не человеческие, а существенно-большие, божественные теребили живой, бодрствующий, и очевидно вечный, в понимании человека, мозг Есиславы. Взращивали те мысли и самого Крушеца, потому на них никак не реагировал Небо, ибо отбывший из Млечного Пути на короткий срок Перший перенаправил беса на него… Перенаправил, и как всегда делал указал на что и как надобно откликаться. И потому поколь Небо, действуя согласно оставленных инструкций, не отзывался. Потому что понимал, его старший брат, общий для всех Богов Отец, Перший, желает вложить в дотоль находящийся в бодрствующей, функционирующей плоти мозг девочки как можно больше мудрости, основой каковой составляют не только знания, но и осмысления их.
А гипоцентавры между тем сколотив из темных людей бригады, где каждая группа лиц исполняла определенные работы, начали расчистку леса и его переплавку в древесный уголь. Правда нынче работы шли многажды дружнее и быстрее, поелику у гипоцентавров имелись развитые технические устройства, к оным не только темных, но даже и белых людей не подпускали. На тех устройствах работали одни гипоцентавры. Это были похожие на обычные ручные пилы устройства, называемые махнозубки, с удлиненным узким полотном, по контуру которого проходили мельчайшие направленные в разные стороны зубцы. Само полотно, где зубцы смотря по необходимости могли плотно сходиться меж собой образуя единое более широкое лезвие, трансформироваться в пильный диск или удлиняться намного вперед, было укреплено на широких ручках, похожих на квадратные короба. Чтобы пользоваться махнозубкой гипоцентавры всовывали в прорезь короба в задней его панели кисть руки. Сокрытые в глубинах того металлического короба перста, длань и одетый на запястье браслет с жуком в центре и осуществляли движение всего устройства.
Махнозубки с легкостью пилили деревья, как было нужно, при надобности изменяя полотно лезвия по форме, длине или ширине. Расчищая лес, гипоцентавры не только быстро убирали деревья, но, и, кромсая стволы, превращали их в округлые, небольшие бруски, которые вывозили темные люди на повозках, в основном к местам так называемого сплава. Здесь были установлены круглые невысокие с крышкой и дымоходом печи, выбрасывающие из себя пепельно-прозрачный, точно очищенный от запаха дым. Множество тончайших труб, перемкнутых меж собой, подходили к нижней части сфероида, подпитывая его теплом, который выдыхали печи. Впрочем, как пояснил Китоврас Липоксай Ягы, иноредь бывающему на строительстве, аккумуляционно-впускная машина просто накапливала энергию внутри сфероида для быстрого перелета из Млечного Пути в Северный Венец.
– В целом, – задумчиво молвил при Липоксай Ягы Китоврас, когда они стояли обок одной из такой печи. – На Системе Карнеол в Северном Венце есть особое топливо, называемое биолеум, с помощью которого происходит зарядка АВМ. Можно было бы прозондировать и Землю на его наличие, но нам некогда сейчас этим заниматься… Погодя возможно Полкан займется данным изучением и работами, но не сейчас.
Китоврас со временем перестал смотреть презрительно на старшего жреца, и вроде как проникся к нему теплотой, ибо узрел в нем вельми гордого, справедливого, и как он не раз говорил «исключительно достойного человека». Потому почасту при нем говорил откровенно, хотя и очень не понятно для самого вещуна.
Теперь множество печей, пыхтя, поедало древо, насыщая своего энергией АВ-машину. За работой печей также следили гипоцентавры, а люди представленные к ним выполняли лишь черную работу, а именно подбрасывали в их широкие жерла поленья, выбирали полученный уголь, убирали предлежащую территорию.
Есислава, как и понятно, замкнувшаяся во дворце, на расчистке лесов не бывала, хотя если быть честным ее туда и не приглашали. Там покуда ничего существенного, нужного для нее, интересного для Крушеца не имелось. Вырубаемые огромные пространства леса, что досель века колыхали своими зелеными кронами, ссыпая вниз крупные, лощеные листы, и дарили жизнь живым существам, ноне, стеная, гибли в пекле огня в жерлах печи… умирали как лишний смыкающий горизонт и землю элемент.