Коло Жизни. Бесперечь. Том второй
Шрифт:
Седми дотоль замерше смотрящий на пол, резко дернулся в направлении старшего Димурга, и, склонив голову, приник лбом к лежащей на облокотнице его руке, очень тихо дыхнув:
– Прости, прости меня Отец… Менее всего хотел расстроить тебя. Более такого не повторится, обещаю.
Перший незамедлительно склонился к голове Раса и полюбовно облобызал волосы на затылке и макушке, засим он вельми нежно огладил их ровность, и слышимо для сына молвил:
– Второго Светыча я не перенесу… Ты, это знаешь… Знаешь, как мне дорог, – и вновь говоря вслух продолжил, – вмале мы старшие Боги отбудем из Млечного Пути. И я хочу быть уверенным, что вы оба… Ты и Вежды будете достаточно серьезны к тому, что на вас возложил Родитель. А он не меньше… не больше возложил на вас работу от которой зависит не только пополнение наших печищ новым Богом, но еще и более значимое событие. Абы не было каких-либо искусственных вырей, вторжений из соседних Вселенных у нас должны рождаться Боги. И посему обитающие в иных состояниях создания должны знать, что наш Всевышний живой, населенный, бодрствующий. Это событие весьма важное составляющее нашего бытия… Поэтому ваша дисциплинированность, ответственность сейчас как никогда необходимы, абы своим самовольством вы не навредили нашему драгоценному Крушецу. Это в общем, а в частном, малецык, Кукера мог прислать одного, сам не приходить, отлежаться в дольней комнате.
– Там ничего нет Отец… хранилище почти пустое, – протянул устало Седми, наконец, поднимая голову с его руки и сызнова откидываясь на ослон своего кресла. – Небо срочно послал веление космической керемети Словуты доставить в Млечный Путь биоауру.
– Надо же какая неприятность в пагоде тоже, по-моему, ничего не осталось, последнее перед отбытием Опеча, я повелел перекачать в хранилище бурханища, – расстроено протянул Перший, и провел перстами по очам, тем самым скрывая от Раса свое огорчение.
– Ничего, кереметь скоро прибудет, – успокоительно откликнулся Седми и туго вздохнув, прикрыл глаза, собираясь вроде как уснуть. – Словута был недалеко от Отческих недр, полностью наполнил хранилище и отправил судно к нам… Сам же насколько я ведаю, остался там… Хочет встретить Опеча. Ведь малецык первая лучица, за которую он боролся и Словута вельми к нему всегда был расположен.
– Он умница… просто умница, – мягко протянул Димург, плохо скрывая, что взволнован за состояние Седми, и посему внимательно всматриваясь в его лицо. – Наш любезный Словута, как и Велет… Лишь Усач и Стыря довольно-таки напряжены. Но если Усач, в меру своей мягкости только напряжен, Стыря явно сердит. Я это почувствовал, когда мы с Асилом залетали к нему в Болотный Утес договориться о готовящейся встрече с Опечем. После я уже сам его посетил, без Асила. Сначала долго ждал в его космическом уляньдянь, а после он столь смурно меня слушал… Ходил по залу туды… сюды… молчал, иноредь мне казалось еще миг и он вообще уйдет. Так и не ответил, как решил поступить, обаче, я и без того увидел там такую мешанину боли, огорчения, и даже досады… Намедни, уже сюда в Млечный Путь прислал сообщение, чтобы когда я направился в Апикальную систему завернул к нему, он хочет полететь со мной.
– Наверно переживает, что был груб с тобой, – отозвался Седми и легохонько улыбнулся, изогнув полную верхнюю и тонкую нижнюю губы, слегка прикрытые волосками.
– Наверно, потому как прислал сообщение отображением, чтобы я не смог того переживания уловить, – пояснил Перший и теперь перевел взор с Раса на стоящего слева от его кресла кострубуньку. – Кукер поди ко мне, мальчик.
Кострубунька торопко шагнул вперед и синхронно движению ног замахал своими четырьмя ручками, вскидывая их высоко вверх. Он дюже быстро дошел до трона старшего Димурга, остановился в трех шагах от него и рывком развернувшись, склонил низко голову.
– Слушаюсь, Господь Перший, ваших распоряжений, – бойким и единожды насыщенно грудным голосом откликнулся Кукер.
– Да, нет, милый мальчик, распоряжения я тебе уже выдал… беса подключил, – мягко протянул Димург, с нежностью взирая на такое послушное создание, Творцом которого и был. – Сейчас только исполни две вещи.
Бог прервался, и, протянув руку в сторону кресла Седми, резко дернул перстами в бок. И тотчас из сидения кресла выкатились широким и высоким валом облачные пары, разком приподнявшие ноги Раса, а миг спустя дрогнул на нем и ослон, образовав под его спиной полулежак.
– Спасибо, Отец, – мысленно послал Першему Седми, и днесь плотнее прикрыв очи, точно погрузился в сон.
– Первое, сходи ко мне на пагоду и узнай у Ляд, каковы запасы биоауры, – продолжил говорить старший Димург, теперь, верно, успокоившись, что сын удобно прилег. – И второе проследи, абы беспятые благополучно переместили каземат с Мериком на тарель гипоцентавров. И как только сие будет произведено, пусть тарель с ним отбывает в Северный Венец. После обо всем придешь и доложишь. Покуда малецык Стынь на Синельке, воспользуемся его отсутствие и отправим черта на излечение.
Стоило Першему заговорить о Мерике, как Китоврас, поколь недвижно замерший напротив, гулко вздохнул, ибо днесь считал себя виноватым не только перед своим Творцом, но и пред тем, кто даровал ему титул императора.
Глава тридцать седьмая
Вне сомнений произошедшее когда-то со Стынем несчастье, было известно всем приближенным к Димургам существам… Тем паче о том ведал император, потому как был, скажем так, непосредственным свидетелем случившегося отключения молодого Бога, чуть не приведшего его к гибели.
Тогда Господь Стынь только… только набрался сил после своего перерождения. Он был все еще очень слаб, однако уже тогда жаждал попробовать свои способности. Пагода Димургов, на тот момент находилась в Северном Венце и Перший, оставив сына на ней, сам отправился в центральную ее систему Волошку на родовую планету гипоцентавров Таврика, где они возводили каменную статую в честь рожденного Господа. Будучи весьма близким к этому племени Перший почасту принимал участие в их жизни.
Вот и в этот раз он оставил Стыня совсем не надолго, и лишь под присмотром Кали-Даруги, каковая должна была прибыть вмале на пагоду. Однако припозднившаяся векошка, задержанная прохождением какого-то Галактического рукава, дала возможность юному Богу побыть одному. И Стынь, сутью которого являлось самовольство, решил испробовать свою способность испепелять. На то время у него не просто не имелось сил на данное действо, но и самое главное знаний. Поэтому мгновенно выкаченные из собственного естества жизненные силы, гулким хлопком отозвавшись от стен пагоды, ударили в самого Стыня, и тем толчком отключили его.
В тот миг, наверно, Стынь вскрикнул, поелику ту боль ощутили на себе все Зиждители, связанные с ним чрез Родителя. Однако, хуже всех было Першему. Китоврас никогда не забудет, как стоящий подле него Творец, смотрящий на уже почти законченную каменную фигуру младшего сына, поставленную в живописной долине в полный рост, и рукой точно придерживающую огораживающие ее сине-голубые скалы, тягостно качнулся. Тугой стон выдохнули его посеревшие губы, и тотчас протяжно и тревожно зашипела в венце черная змея. Наполняя тем шорохом всю долину. Господь, прибывший на Таврику в малом космическом судне периптер, резко вздел руку вверх, и не прощаясь, что было на него не похожим, обратившись в искру, исчез.
Это потом Китоврас, самолично доставивший к пагоде периптер, узнал, что Господа вызвала рани Темная Кали-Даруга… Кали-Даруга каковая успела, как сказали бы гипоцентавры на счастье, во время пристыковать векошку к пагоде и войти в залу, где погибал младший Димург. Обладая необходимыми качествами, демоница сумела отсрочить гибель естества Бога, и вызвать помощь… в виде своих сестер, Господа Першего и, в ту пору бывшего в Северном Венце, Господа Вежды. Благодаря грамотным действиям рани Черных Каликамов Стынь не погиб. Но его отключение было столь мощным, что юного Господа пришлось срочно доставить в Отческие недра и поместить в Березань. Но даже после Березани выздоровление Стыня заняло долгий промежуток времени, и далось Богам огромными усилиями. Ибо вплоть до перерождения Бога Дажбы под сомнением находилось его как таковое полное восстановление.