Коло Жизни. Середина. Том 1
Шрифт:
— Абы я весьма утомлен последнее время, мой любезный мальчик, и не в силах подолгу стоять, — досказал свою прерванную речь Вежды и степенно приподнял ноги. Клуб облака, вырвавшись с под сидения, незамедлительно подхватил ноги Бога на себя, разком образовав под ними достаточно широкий лежак. — И подолгу сидеть, — все также с расстановкой договорил Димург, стараясь своим бархатисто звучащим тембром голоса снять любое волнение, как с плоти, так и с лучицы. — А теперь по поводу видений, — дополнил он и Яробор Живко дотоль опирающийся спиной на его грудь, резко подавшись вперед, обернулся, чтобы узреть лицо Зиждителя. — Про твои видения мы не просто знаем. Мы… И я, и Седми, и иные Боги их видят… Кто в меньшей степени, кто в большей. Для некоторых из Богов сие всего-навсе расплывчатые пятна, для других полноценные картинки… Для кого-то лишь легкая
Однако Ярушка стремительно вскинул вверх правую руку, приподнялся на колени, абы стать ближе к Богу, и, дотронувшись до его угловатого подбородка перстами, ласково произнес:
— Для тебя… тебя Вежды мои видения боль, — теми словами не столько вопрошая, сколько утверждая ставшую очевидной для него истину.
— Боль, мальчик мой. Боль, утомление и слабость, — едва слышно поддержал ту истину Димург и с нескрываемой нежностью посмотрел в лицо юноши.
— Потому как… потому как ты любишь Першего, также сильно как и я… Ты…ты. — Яробор Живко на немного прервался и еще… еще раз огладил грань подбородка Бога, словно вспенивая на нем иноредь идущее пятнами золотое сияние. — Ты его помощник, — досказал он, основываясь на верованиях лесиков.
— Нет, не помощник. Я его сын. Старший сын, — произнес Вежды и широко улыбнулся так, что мгновенно попеременно замерцало сияние, под его кожей озарив хоть и темные, но весьма благодушные, мягкие черты лица.
Вежды и Седми неторопливо так, чтобы юноша все понял, пояснили ему о том, кто есть на самом деле старшие Боги: Перший, Небо, Асил и Дивный. Растолковали о сущности как таковых печищ, их отличии и единстве, и иных Богах входящих в них. Яробор слушал внимательно, не перебивая, поелику впервые ощущал разумность толкования, и потому не задавал вопросов. Зиждители вельми мягко поведали ему о роли Родителя и ответили на ряд возникших вопросов по поводу духов, демонов, бесиц-трясавиц и иных своих созданий. Весьма туманно пытались объяснить, где находятся они днесь. Хотя в данном вопросе юноша оказался дюже настойчив и более-менее удовлетворив любопытство по поводу местонахождения, стал интересоваться тем, где лежат Луга Дедов и Небесные Чертоги. Вежды в целом, как и Седми, туманно понимающие не только верования лесиков, но и дюже сбивчивую от волнения речь мальчика, долго не могли ничего толком сказать. Однако погодя Расу все же удалость осветить Яробору Живко и этот вопрос, сказав, что те самые Луга и Чертоги, является всего-навсе вымыслом людей.
— А души? — взволнованно поспрашал юноша и густое сияние вновь озарило его голову, описав позади нее и вовсе слепящее коло, одновременно густо выбившись из ноздрей, приоткрытого рта, пробив своими насыщенными лучами и сами очи, отчего склера приобрела песочный оттенок, несомненно, так проявлялось напряжение Крушеца.
Вежды узрев то интенсивное свечение, тотчас обхватил рукой голову Яробора, и, склонившись, приник ко лбу устами, посылая, таким образом, божественную любовь лучице, поддерживая и успокаивая ее нежными словами. И все еще не смея отклонить от мальчика губы, уже дыхнул для него:
— А души живут по тем законам, каковые им предписали старшие Боги… Как мы сказываем, старшая четверка Богов.
— А я думал, — многажды ровнее отозвался парень, мечтавший об этой близости, и посему нежно облобызал спинку плоского носа Господа, и глубоко вздохнул, ощутив ночную прохладу, словно навеянную его кожей. — Думал душ как таковых и нет. Ибо коли существование тех душ прописано, теряет смысл сама жизнь… Выходит, живи как хошь. Твори, что хошь, ведь всегда будет возможность все повторить наново. Когда же бытие твое конечно и разово, смыслом наполняется сама жизнь. Она становится существенней, и тогда жить ее нужно правильно… Получая радость от общения с природой, семьей. Ощущая трепетность порывов ветра, дыхание оземи, колыхание воды и нежности материнских рук.
— Какой умный мальчик, — мысленно озвучил свои умозаключения Седми, послав их на Вежды. — Такая любознательность, пытливость ума, это не просто свойственно плоти, являющимся приоритетом выбора Крушеца. Я пришел к выводу, это взращивает в них сам Крушец.
— Согласен с Родителем это будет небывалое божество. Еще тогда, когда он был обок Отца, я это в нем почувствовал. Стоило мне к малецыку прикоснуться… потолковать, — неспешно ответил Вежды, отклоняясь от мальчика и воззрившись на младшего брата, уже давно занявшего свое места в кресле напротив. — Его чувственность поразительна, знания изумительны… Не мудрено, что он с легкостью подчиняет себе плоть, и так ею управляет… Так разумно и четко.
Одначе Яробор Живко хоть и не слышал того разговора, по какой-то причине живо затряс головой так, что Богам пришлось его прервать, ибо, похоже, толкование воспринял, тот самый уникальный, Крушец. Юноша, миг погодя перестав трясти головой, медлительно вздев ее с нежностью взглянул на нависающий над ним подбородок Димурга, оно как давно уже оперся спиной о его грудь.
— Ты, мне Вежды, — значительно понизив голос, молвил мальчик. — Так и не сказал ничего по поводу видений… не пояснил, что это… Грядущее или…?
— Да, несомненно, это грядущее, — неохотно отозвался Вежды, дотоль стараясь увильнуть от ответа, або не ведал, как правильно происходящее с ним осветить юноше.
— Грядущее, — повторил Ярушка и порывисто передернул плечами, припоминая уничтоженные леса, земли, гибель животных, людей и смертоносное гниение всего, что те видения наполняли. — Это не мое грядущее? Грядущее Земли или все же мое?
— Сложно поколь сказать, — вставил весомое слово Седми, приходя на выручку старшему брату. Понеже Димург весьма не любил недосказанность, посему во время разговора с трудом подбирал для мальчика объяснения и оказался не раз поправляем Расом. — Сложно сказать чье это грядущее планеты или твое. Поелику, мой драгоценный, человечество созидает свою судьбу само… Избирая того или иного правителя, верования, тот или иной общественный строй и путь. Очевидно, в таковом объемном общественном выборе улавливается и предопределяется мнение большей массы людей. Однако каждый человек, осуществляя свой малый выбор, предрешает движение всего сообщества потому али иному пути… Посему Ярушка то, что ты видишь лишь возможный путь развития землян, ноне не единственный и не конечный.
Юноша медленно опустил голову и также степенно перевел взор с подбородка Вежды на лицо Раса, к которому чувствовал не меньшую тягу и любовь, да нежно ему улыбнувшись, молвил:
— Ты, так говоришь Седми, — и голос его задрожал, не смея скрыть разочарование от той недосказанности. — Точно стараешься перевести разговор. Не желая пояснять, а вроде как только обмолвиться.
Яробор Живко нежданно, словно в мгновение ока, утомившись, уронил голову и спину на грудь Вежды и глубоко вздохнув, сомкнул очи. И днесь это уже не было действием, не менее взволнованной встречей, лучицы, ту слабость ощущал один мальчик… Она окутала все его тело и мозг и надавила на очи, нос… отчего в первом появилась боль, а во втором и третьем забурлила кровь жаждущая выплеснуться из ноздрей. Его дотоль алые губы, зримо побледнели, и щеки покрыла пятнистая белизна, понеже ему стало дурно или он собирался потерять сознание. На ту слабость обратили моментально внимание оба Бога, а Димург рывком качнул влево головой, словно таким побытом с кем-то связываясь.
— Вежды, — Яробор Живко с трудом шевельнул отяжелевшими устами. — Не выкидывай меня обратно к людям, иначе я, обещая… не стану более жить.
— Тише, тише, моя радость, — полюбовно произнес Господь, перстами оглаживая голову мальчика и с тем словно соизмеряя его состояние. — Поколь Небо не вернется, обещаю тебе, ты будешь подле меня… Подле нас с Седми.
Одна из зеркальных стен внезапно пошла мощной рябью, заколыхалась из стороны в сторону, и вроде как выплюнула из себя Трясцу-не-всипуху. Бесица-трясавица встревожено обозрела залу, с особым внимание зыркнув на сидящего Седми. Обаче, не приметив в очах Бога какой-либо опасности для себя, достаточно проворно побежала к своему Творцу, оный уложив Яробора у себя на вытянутых ногах, поправил его конечности. Почитай серой бледностью залило лицо мальчика, и бусенец пота покрыл лоб и подносовую ямку, а из обеих ноздрей тонкими струйками потекла густо красная кровь. Трясца-не-всипуха подскочив к креслу Бога с левой стороны, привстала на передние кончики стоп, где отсутствовали пальцы, и просматривались покатые впадинки. Она со всем вниманием заглянула в лицо Ярушки, и спешно схватив его руку, принялась вслушиваться в пульс. Какое-то время… веремя, как говорили бесицы-трясавицы, в зале плыло напряжение, окутавшее Вежды и Седми, а бледная серость лица юноши и вовсе поглотила всякую смуглость, широко раскрывшийся рот надрывисто пропускал вглубь легких трепыхающийся воздух и часто… часто тряслись его посиневшие губы.