Коло Жизни. Середина. Том 1
Шрифт:
— А!.. — захлебываясь бьющей из носа юшкой вскрикнул Ярушка и на чуть-чуть отклонившись от плеча Бога, обдал его белое сакхи тем кровавым фонтаном.
— Ах! — не менее тревожно возбужденно дыхнул Седми, ощутив как судорожно затряслось под его рукой тело юноши, и плотное смаглое сияние, выбившись из-под кожи и одежды озарило все кругом.
Перший незамедлительно выпустил из объятий старшего сына, передавая его в руки стоящего подле брата. И когда Небо приобняв Вежды, укрыл того в своих объятиях, Димург торопливо шагнул к Седми, и забрал у него мальчика.
— Крушец, — полюбовно шепнул Перший, в том порыве передавая лучице особый трепет. — Умиротворись, прошу тебя моя радость… моя бесценность. Ты сейчас убьешь мальчика, и тогда мы не увидимся.
Смаглое сияние досель купно выбивающееся из головы, конечностей, туловища Яробора Живко мгновенно ослабло, а когда Перший наново облобызал лоб и вовсе потухло. Змея в венце широко раскрыла очи так, что, похоже, явила лежащее за зеленым маревом черное, бездонное глазное дно и плавно повела головой вправо.
— Седми, — нежно произнес старший Димург, и протянув вперед правую руку приобнял Раса за шею.
Он медлительно повел руку вместе с Седми к себе, с тем привлекая ближе последнего, и несколько раз поцеловал приблизившуюся голову сына в пшеничные кудри, приголубив устами его очи и вздернутый кончик носа.
— Моя любезность, — умягчено договорил Перший в отношении Седми и ласково ему просиял, заглянув вглубь его радужек треугольных, голубо-серых с синими брызгами по окоему. — Будь добр приглуши в зале свет и создай мне кресло… Я присяду. Небо, дорогой мой малецык, отведи Вежды в пагоду в дольнюю комнату.
Всей своей речью Перший нежил сынов, брата… колыхал теплотой своего голоса и сами облака… Поелику находящиеся в зале Боги ощущали его старшинство… его заботу… его любовь… Поелику находящаяся в зале материя ощущала его главенство… его властность… его мощь…
— Но, — пожелал вставить Вежды, поколь принимающий поцелуи от Небо.
— Дискутировать будем позже, мой замечательный, — перебивая сына, отозвался Перший. — Позже на это Родитель выделил время. А днесь без всякого спора исполни, что я велю… Мне надо уладить все с мальчиком и Крушецом. И поколь, мой милый, не до спора с тобой.
Седми промеж того отступив от старшего Димурга, уже выполнял его просьбу. Взмахом руки он сорвал бледно-сероватое полотнище со свода вниз и создал из него два объемных кресла, при сем оголив его фиолетовое пространство, чем и приглушил свет в зале. Перший степенно направился к одному из кресел и на ходу вже явственно вслух, ибо шевельнулись его полные губы, сказал:
— Небо, выполни распоряжения мои и Родителя. А я покуда, успокою мальчика и дам поручения готовить все к разговору с Крушецом.
— Хорошо, Отец, — немедля отозвался старший Рас, впрочем, послав это только на Першего.
Он тот же миг плотнее обхватил Вежды рукой за стан, и, развернувшись, направился с ним вон из залы. Перший между тем опустился в кресло, и, пристраивая мальчика, находящегося в бессознательном состоянии, все также на бок себе на колени, вытянул вперед ноги. И тотчас выплюхнувшись из сидалища развернулся широкой полосой лежак, приподняв ноги и слегка утопив их в своей клубящейся поверхности. Старший Димург ласково провел перстами по лицу мальчика, смахивая оттуда, превратившиеся в мельчайшие крапинки изморози кровавые потеки и весьма полюбовно сказал прохаживающемуся и зримо взволнованному Седми:
— Малецык, что ты мечешься? Присядь, моя бесценность… не стоит так волноваться… Я не сержусь на тебя. С чего ты взял?
Седми незамедлительно остановился возле кресла, и рывком развернувшись, перво-наперво воззрился на покачивающуюся зеркальную стену, в которой днесь пропали Небо и Вежды, и лишь потом, переведя взор на Першего, легохонько ему улыбнулся.
— Все хорошо мой милый, — отметил тем же ровным голосом Димург, непременно лаская его тембром Раса. — Кукер прибыл на пагоде. Несколько, право молвить, не в лучшем своем виде, но здоров… Скажем так, мальчик расстроен… расстроен перенесенным, испытанным, и как он считает тем, что предал своего властителя.
Перший смолк и теперь медлительно оторвал взгляд от бледного лица Яробора Живко, переведя его на растерявшее золотое сияние и не менее молочное лико Седми.
— Зачем я только не понял, Вежды повелел Кукеру повредить чревоточину? — очень тихо вопросил старший Димург, и глаза его с темно-коричневой радужной оболочкой занимающей почти все глазное яблоко да окаймленные по краю тонкой желтовато-белой склерой мгновенно расширившись, полностью ее поглотили. — Ты о том осведомлен, мой милый?
Седми торопливо качнул головой… Он, как и понятно, не врал, абы те знания не хранились теперь в нем, а были схованы Вежды. Перший степенно прощупывая Седми сие словил. Днесь он действовал очень мягко, стараясь не навредить, итак явно взволнованному малецыку, и как всегда делал не просто выкачивая всю информацию, а выуживая только надобное.
Наконец, Димург отвел взгляд от лица Раса, его очи сызнова приобрели положенный ему цвет. Он мягко прошелся по одеянию Седми взором и словно встряхнул его так, что оно заколыхалось на теле Бога, не только смахнув с материи кровавые пятна оставленные мальчиком, но и изменив собственный цвет с белого на золотой.
— Ну… хорошо, — дополнил свою прерывистую речь Перший. — Я сам позже потолкую с Вежды. А с Кукером ты… Уж успокой его, мой милый, або он вельми огорчен. И даже не хотел отправляться со мной на пагоде в Млечный Путь, считая, что не достоин того… Сейчас многое изменится. Родитель велел передать тебе, что ты можешь не посещать Отческие недра. Однако для тебя обязателен осмотр у Кали-Даруги и лечение согласно ее предписаний, только после этого твой дацан будет направлен Родителем в Млечный Путь. — Старший Димург вновь замолчал и много ниже досказал, — присядь, малецык, ты также вельми утомлен… Я с Родителем согласен Крушец слишком мощный.