Колодец Ангелов
Шрифт:
— Вот, — Леденцова захлопнула крышечку телефона. — А ты говоришь — неправильно. Аллочка, между прочим, профессорская дочка. И в жизни бы не посмотрела в Лёвкину сторону. А так — и парень счастлив, и мне хорошо.
— А девушке? — Антон угрюмо глянул на подружку.
— Девушке тоже. Антя, она влюблена, и это главное. А каким образом — что за разница?
— Всё равно, — вздохнул парень, — так нечестно. Я бы хотел, чтобы девушка сама в меня влюбилась.
— Ну-ну, — фыркнула Катька, — то-то, смотрю, они на тебя гроздьями вешаются.
— Ничего. Я подожду.
Леденцова пожала плечами и отодвинула пустую креманку:
— Пошли?
— Погоди… —
— А с чего б мне ещё поплохело? — вытаращилась на сокурсника Катька. — Знаешь, как я перетрухала? Думала, правда что с бабулей случилось. Это потом, в лазарете уже, сообразила, что меня в очередной раз на «слабо» взять пытаются.
— Чего-о?
— Долгая история, — Леденцова обреченно махнула рукой и полезла за сигаретами. — Но, если вкратце, родичи озаботились моей непростой судьбой и разыграли дурацкий спектакль, только бы вернуть меня в лоно семьи.
— А тебе не кажется, что это как-то слишком? — Антя вспомнил глаза незнакомой девушки. Она актриса? Или…
— Стоп. Бабушка? — Калистратов обалдело уставился на подругу.
— А что здесь такого? — Катька выпустила колечко дыма, тут же безжалостно снесенное ветром. — Ты точно с Луны свалился. Тош, есть такая вещь, как пластика.
— А-а, — Калистратов задумчиво почесал затылок и подумал, что Катькин дед не иначе легендарный султан Брунея — оплачивать бабулькины заморочки да еще фильм с ее участием снимать и вместо билета подсовывать.
— Не веришь? — прищурилась Леденцова. — Ну и зря. Ты бы видел, что они утром учудили. Прислали мне письмо, в котором на царство посадить обещали, если я учебу брошу.
— Чокнутая семейка, — буркнул под нос Антон, а потом подумал и надулся. Не иначе, Леденцова издевается.
— Пошли, — Катька сунула в прорезь никелированной урны сигарету и порывисто поднялась. — Я замерзла.
Калистратов молча двинулся следом и, усевшись в такси, решил для профилактики с подругой временно не разговаривать. Он снова уставился в окошко, сплющив нос о прохладное стекло, и подумал, а как бы было здорово оказаться сейчас подальше от академии, вредной Леденцовой и маминых сообщений. Где-нибудь на орбите загадочной планеты — дикой, но дружелюбной. И вот, команду отважных звездолетчиков встречают радостные загорелые туземцы; пышногрудые девушки несут в руках охапки диковинных цветов, запах которых… тьфу. Вот ведь накурилась Леденцова!
Антон обернулся, намереваясь сказать подруге какую-нибудь колкость, и вздрогнул. Взгляд упёрся в стену. Гладкую, матово блестящую, с ярко-синей полосой посередине. А вот запах никуда не делся, даже, кажется, стал еще сильнее — едкий, противный, так воняет оплавившаяся пластмасса. Антон огляделся и понял, что оказался в коридоре без единой двери. Чуть дальше на стене привлекла внимание синяя же надпись: «Сектор Б–8».
Послышался громкий топот, и мимо отпрянувшего Калистратова пронесся незнакомый мужик в облегающей одежде со множеством ремней и молний. На его поясе Антя узрел странную штуковину, смутно напомнившую оружие из компьютерной игры.
— Простите, — нерешительно позвал Калистратов. Мужик его, кажется, и вовсе не заметил. Зато прибавилось дыму — сизые клубы медленно поползли с той стороны, откуда прибежал человек. Антон нервно отер пот со лба и счёл за благо последовать за незнакомцем.
Путь окончился у раздвижной двери с замком-панелью. Створки были приоткрыты и подрагивали, словно в конвульсии, так и не разойдясь до конца. Антя бочком просочился внутрь. И замер, ошарашено разглядывая открывшуюся картину.
Он оказался на металлическом балконе, опоясывающем сверху то ли парк, то ли оранжерею. Вернее, то, что от нее осталось — под развалинами рухнувших переборок, в очагах то тут, то там разгоравшегося пожара. Сизый дым туманными клубами поднимался кверху, мешая разглядеть масштабы разрушения, но Антону на мгновение показалось, что он слышит, как лопается в огне кора и шипит смола сгорающих заживо деревьев. Юноша закашлялся и, глянув вверх, тихонько застонал. Прямо над ним расстилался во все стороны прозрачный купол, а дальше — чернильная пустота. То, что это не ночное небо, а самый что ни на есть космос, Антон понял как-то сразу — слишком уж крупными и яркими казались немигающие глаза звезд.
— Я… не хочу. Чтобы так, — пробормотал Калистратов и, затравленно покрутив головой, заметил на противоположной стороне балкона еще одну дверь. Ринулся туда, по пути чудом увернувшись от железной балки, рухнувшей откуда-то сверху; что есть сил забарабанил в закрытые створки.
Будто отвечая, двери бесшумно разошлись. Цепляясь за них, под ноги Антону сползла худенькая рыжеволосая девушка в разодранном комбинезоне, вся в копоти, крови и масляных пятнах.
— Помоги, — пробормотала она и подняла голову, а Калистратов чуть не заорал, узнав бледное лицо из экзаменационного монитора.
— Тошка, ты чего дергаешься?! — Леденцова возмущенно оттолкнула повалившегося на нее друга. — Заснул, что ли? Приходи в себя, приехали.
Калистратов ошеломлённо поморгал, созерцая общежитскую террасу на уровне пятого этажа, и попытался сдуть со лба прилипшие волосы. Приснится же такое…
Он полез наружу вслед за презрительно фыркнувшей Катькой и охнул, ухватившись за ручку на дверце. С опаской глянул на ладонь и со свистом втянул в себя воздух. Ярко-красный ожог радовал глаз намечающимся пузырем. Калистратов всхлипнул, ринулся вслед за подругой через пустой и гулкий дуэльный зал, толкнул плечом дверь и чуть не свалился от пронзительного визга. Голос у Леденцовой был громкий, а каблучки на туфельках острые. Так что выглядывать предмет Катькиного испуга Антя стал скорее машинально, морщась от боли в ноге.
А потом Калистратов подумал, что вот так, наверное, и сходят с ума.
Посереди холла лежала девушка из сна.
Глава 3
Мужчина появился в больнице во время утреннего обхода — относительно спокойное, потому что посетители предпочитают не попадаться под горячую руку еще не совсем проснувшимся и не отведавшим ланча врачам. Да и отвлекать их — себе и пациентам дороже.
Мало того, вошел этот рослый красавец не через помпезный холл, отделанный агатом и розовой яшмой, а через черный — вроде как насмерть запечатанный здоровым средневековым засовом. Даже в век спорта и поголовной заботы о собственном здоровье с применением науки и техники мужчина этот — лет 28 на вид — был хорош: высок, плечист и изящен в движениях. У него была загорелая чистая кожа, оттеняющая светло-русые волосы; прямой нос; аккуратные, прижатые к черепу уши. Портили общее впечатление разве что глаза: узкие, ледяные. И пристальный взгляд ощупывал мгновенно, проникая даже туда, куда пускать не хотелось.