Колодец тьмы
Шрифт:
Все население Виннингэля было охвачено радостной и волнующей суетой. Исключение составляли лишь Почтенные Маги. Эваристо попытался втолковать Гарету, что Трансфигурация Владыки является священной и торжественной церемонией, к которой надо относиться с предельной серьезностью. Ведь на следующий день после праздника Хельмосу предстоит войти в Храм и начать Семь Испытаний. На это время Храм будет закрыт для посторонних; исключение составит лишь Зал Врачевателей.
Хельмоса проводят в Храм другие Владыки, и там он пройдет проверку и ответит на множество вопросов, чтобы стало ясно, готов ли он к Семи Испытаниям. По их завершении
Эваристо отказался отвечать на вопросы Гарета, касавшиеся сути Семи Испытаний. Он сказал мальчику, что маги считают их священными и хранят в тайне. Эваристо добавил: если Гарет окажется достойным войти в благородные ряды магов, в надлежащее время он сам узнает о Семи Испытаниях.
К моменту избрания Хельмоса претендентом, число Владык равнялось пяти: Владыка Силы, Владычица Мужества, Владыка Знаний, Владыка Чести и Владыка Справедливости. Оставались незанятыми посты Владыки Рыцарства, Владыки Учтивости, Владыки Дипломатии, Владыки Рассуждений и Владыки Животного Мира.
— Каждый Владыка получает от богов магический дар, который облегчает выполнение возложенных на него обязанностей, — пояснил Эваристо после того, как заставил Гарета запомнить все десять видов служения и имена тех, кто удостоился чести быть Владыкой.
Для Гарета слова учителя не были лишь отвлеченной теорией. Однажды, отправившись с няней на рынок, мальчик своими глазами видел, как Владыка Силы поднял телегу с кирпичами, чтобы помочь выбраться попавшей под нее собаке. Няня тогда объяснила Гарету, что Владыка сделал это голыми руками, используя свой дар богов. Мальчик был заворожен зрелищем блистательного рыцаря в одеянии, украшенном символом Владык — двумя голубыми грифонами, держащими в лапах золотой диск.
— Как мне кажется, Владычица Мужества — мужественный человек, — сказал Гарет.
Ему не доводилось самому видеть Мери из Крамса — так звали эту женщину, — но он слышал рассказы о ее доблести.
— Она не только мужественна сама, но обладает способностью пробуждать мужество в других, — пояснил Эваристо.
— А что вы скажете о других Владыках? Что, например, делает Владыка Знаний? Он знает все на свете?
— Тогда бы он был богом. Нет, Гарет, Владыка Знаний способен заглянуть в сердце любого человека и узнать его истинные побуждения. Владыка Животного Мира обладает даром общения со зверями и птицами.
— А почему среди них нет Владыки Войны? — спросил Гарет, пробежав глазами список.
— Обязанность Владык, Гарет, — поддерживать мир, — с улыбкой ответил Эваристо. — Нам не требуется Владыка Войны.
— Дагнарус очень расстроится, — заметил Гарет. — Он думал, что когда придет его время становиться Владыкой, он станет Владыкой Войны.
Улыбка разом сошла с лица Эваристо. Учитель помрачнел. Вырвав пергамент со списком из рук мальчика, Эваристо убрал лист в объемистый портфель, который он приносил из Храма.
— Мы с тобой потратили достаточно времени на Владык. Из-за них мы как-то позабыли о дворфах. Расскажи-ка мне, что ты узнал о Пеших.
Вечером
Дагнарус скучал или делал вид, что скучает. Веселье за столами делалось все более шумным и непринужденным. Когда мальчиков наконец повели из зала, поскольку им пора было ложиться спать, Дагнарус на мгновение вырвался из рук Сильвита и обернулся, чтобы еще раз взглянуть на старшего брата.
— И у меня так будет, — сказал он.
— Если боги соблаговолят, — уточнил Сильвит.
Дагнарус полоснул по нему зеленым огнем своих неистовых глаз и улыбнулся.
После того, как его высочество был благополучно уложен в постель, Сильвит ушел в свою комнату. Он всегда задыхался в этой комнате, окна которой представляли собой просто узкие щели, оставленные между каменными глыбами. Эльф тосковал по своей постели в родных лесах, тосковал по прохладному, бодрящему воздуху, напоенному ароматом сосен. Во дворце он часто просыпался от кошмарных снов. Сильвиту снилось, что его душат.
Воспользовавшись тем, что большинство обитателей замка находилось в состоянии сладостного опьянения и что в столь поздний час его вряд ли потребуют в спальню принца, Сильвит взял кисть, чернила и стал писать стихотворение, посвященное Защитнику. Стихотворение было длинным и полным иносказаний. Там говорилось о радугах в водопадах, об орлах, парящих над стенами дворца, о серебристых рыбках, поднимающихся к поверхности озера. Любой человек, который начал бы читать стихотворение (причем такой человек должен был бы еще в совершенстве знать язык эльфов), заснул бы от скуки на середине сочинения. Но Защитник, читая стихотворение, сумеет от цветов, листьев и стеблей пробиться к корням — к истинному содержанию послания.
Выполняя Ваши приказы, я проник в окружение короля. Ныне я являюсь камергером его младшего сына — упрямого мальчика, который в свои девять лет отличается честолюбием и смышленостью, однако не желает учиться. Принц бесстрашен, своеволен и имеет привлекательную внешность. Опасное сочетание, в особенности для человека. В будущем он может нам пригодиться. Мое восприятие принца можно сравнить с тем, что испытываешь, глядя на зачарованную музыкой змею. Пока наигрывает музыка и звучат заклинания, он будет оставаться послушным и управляемым. Но как только «музыка» стихнет, он, подобно змее, взметнется вверх и ужалит.
Что касается господина Мабретона — он целиком оправдывает Ваши прогнозы. Отношения между его единомышленниками и людьми стремительно ухудшаются. Госпожа Мабретон остается в уединении в их отдаленном доме на берегу реки Хаммеркло. Она еще не появлялась при дворе, за что мы должны быть ей только признательны. Песнь ее красоты заглушила бы уродливые звуки, издаваемые ее ослом-мужем.
Хельмосу, старшему сыну короля, предстоит стать Владыкой. Влияние Божественного ослабевает. Нам следует подготовиться к действиям.