Колодец тьмы
Шрифт:
— Я знаю, что Дагнарус просил своего отца поддержать его, — осторожно сказал Гарет. — Но я не слышал, чтобы его величество дал согласие.
— Его величество дал согласие, — мрачно подтвердил Эваристо. — Его высочество кронпринц яростно противится этому. Они даже поссорились... То была первая ссора между королем и его старшим сыном. Все это очень плохо, Гарет, — покачал головой Эваристо, становясь еще мрачнее. — Очень плохо.
— Мне больно слышать о столь печальном событии, — сказал Гарет, и хотя бы в этом он не покривил душой. — Как вам известно, учитель, я глубоко уважаю его величество и столь же глубокое уважение я питаю к его сыну... к обоим его сыновьям, — подчеркнул он. — Но я не понимаю...
— Ты должен отговорить принца от его замысла, — требовательно и настойчиво произнес Эваристо.
За стенами завывал ветер, дождь все так же хлестал по окнам, словно намереваясь пробиться внутрь, где тепло.
— Ничего хорошего из этого не получится, — продолжал Эваристо. — Дагнарус уже способствовал расколу между королем и кронпринцем. И раскол этот будет расширяться. Владыки тоже разделятся в своих мнениях. Дело усугубляется еще и тем, что сейчас в него окажутся замешанными Владыки из числа эльфов, дворфов и орков. Дагнарус должен понять это и отказаться от своих замыслов!
— Учитель, — Гарету было крайне неуютно под взглядом Эваристо, — не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.
— Потому что ты — единственный человек, обладающий влиянием на Дагнаруса.
— Едва ли, учитель, — с грустной улыбкой возразил Гарет.
— Обладаешь, Гарет, хотя ты и не задумывался об этом. Ты же изучал Семь Испытаний и знаешь, что туда входит. Ты знаешь: принц не сможет их выдержать! Он непременно потерпит неудачу.
— В таком случае нам не о чем беспокоиться. Он потерпит неудачу, и Совет Владык не допустит его к Трансфигурации.
— Не все так просто, — ответил, хмурясь, Эваристо. — Мы оба знаем, что претендент может пройти все испытания и не быть допущенным. Следовательно, вполне возможно и обратное. Насколько мне известно, за всю историю Владык ни один из претендентов, проваливших испытания, не был избран. Однако у Дагнаруса есть сторонники, главным образом — Защитник Божественного у эльфов и Даннер у дворфов.
— Учитель, вы настолько уверены, что Дагнарус потерпит неудачу? — спросил Гарет.
— А ты сам, Гарет?
Здесь Гарет не мог себе позволить солгать, особенно после того, как те же слова он сам говорил Дагнарусу.
— Если он подвергнется Трансфигурации, это может стоить ему жизни, — продолжал Эваристо. — У нас есть один скончавшийся Владыка. Его смерть уже породила у людей вопрос: стоит ли сохранять Орден Владык или его следует запретить. Не забывай, народ любит Дагнаруса. И если Трансфигурация оборвет его жизнь, боюсь, что сам Орден Владык вряд ли переживет Дагнаруса.
— Прошу прощения, учитель, — неохотно возразил Гарет, — но я не согласен с вами. Я считаю (Гарет мысленно воззвал к богам, моля их о помощи), что Дагнарус более чем достоин стать Владыкой.
— Внутри ты думаешь по-другому, — печально произнес Эваристо. — Я же чувствую. Тебе еще никогда не удавалось мне солгать.
Я действительно лгу, учитель, мысленно произнес Гарет. Моя жизнь пронизана ложью, и это длится с того самого дня, как Дагнарус велел мне заглянуть в Пустоту.
Вслух Гарет ничего не сказал, считая бессмысленным продолжать этот неприятный диалог. Он извинился и ушел. Эваристо остался стоять в нише, глядя ему вслед со злостью и досадой.
Выйдя из Храма и вновь оказавшись во власти мрака и бури, Гарет почувствовал облегчение. Он мужественно выдержал взгляд рассерженного привратника, вынужденного в третий раз открывать дверь навстречу дождю и ветру. Что касается Гарета, буйство природы почти целиком отвечало состоянию его души. Он покинул окрестности Храма, вышел через Ворота Магов, скользя по каменному мосту и отчаянно цепляясь за перила, предохранявшие от падения в водяную бездну.
За мостом начинался Посольский квартал, где в величественных особняках жили послы других рас. Здесь на улице не было ни души — только городская стража, совершавшая обычный обход. Они проследовали мимо Гарета: сгорбленные, продрогшие, с мокрыми от дождя лицами и озябшими посинелыми губами. Стражники с любопытством посматривали на него, недоумевая, кого это и куда несет в такую погоду. Затем, разглядев одеяния мага, поняли: человек торопится по неотложному делу, и не стали его задерживать.
Миновав Посольский квартал, Гарет спустился по длинной, выбитой в скале лестнице и оказался у самого подножья Замковой Скалы. Там помещались пивоварни. Лестница была скользкой от дождя и снежной крупы. Каждый шаг угрожал падением. Гарет остановился. Завывающий ветер буквально вдавливал его в скалу. А может, вернуться назад, в святилище Храма, где тепло? Послушник весь дрожал. Шерстяной плащ набух от воды и начал превращаться в ледяной панцирь. Нет, Гарет зашел слишком далеко, чтобы оставить все это. Движение к цели заняло многие месяцы труда и жертв. И что же? Дождь с ураганным ветром способны заставить его отсиживаться в тепле, за крепкими стенами Храма? Тогда он должен оставить всякую надежду на успех. Его путь сквозь бурю и мрак в какой-то мере отражал его жизненный путь. Гарет с предельной осторожностью двинулся дальше.
Ему нужно было спуститься еще на один ярус, туда, где находились городские бойни, называемые в народе Ямой. Туда вели не столь крутые ступени, поскольку эти лестницы строились в соответствии с их прямым назначением — чтобы по ним было удобно ходить, а не для того, чтобы сдерживать вражеские армии, чему служили лестницы двух верхних ярусов. Неподалеку от спуска ярко светились огни казенного питейного заведения, завсегдатаев которого не могли удержать дома никакие бури. Гарет повернулся спиной к теплу и жизни, ступив во тьму в прямом и переносном смысле.
В воздухе ощущался едкий запах крови вперемешку с запахом скота и навоза. Даже шквальному ветру и дождю не удавалось хоть как-то его развеять. Где еще жить последователю магии Смерти, как не здесь! До ушей Гарета доносилось приглушенное мычание коров и блеяние овец, ожидавших взмаха мясницкого топора. Гарет свернул на Южную дорогу.
По обе стороны улицы тянулись темные строения боен. Утром на длинных деревянных щитах, установленных на козлы, мясники разложат туши и куски свежего мяса. С крюков будут свисать целые грозди битой птицы. И опять со всей округи сюда сбегутся бродячие псы и слетятся тучи мух. Гарет свернул в боковой переулок, прозванный местными жителями Кровавым. Когда шел дождь, он частично вымывал кровь с боен, и она текла вдоль по переулку прямо в дождевую трубу, находившуюся в его конце.