Колодец
Шрифт:
Доктор мечтательно, но как-то нерешительно вильнул глазами влево и вверх, после чего решительно добавил:
– В результате что? Травма души и нервность, как говаривали наши предки. Нельзя-с так, голубушка...
И запнулся.
Удивленно посмотрел вокруг себя, как бы спрашивая - это кому, что и главное для кого
– Все равно. Интересный мужчина.
– Почти про себя прошелестела Катя.
Павел Витальевич сурово глянул на практикантку.
– Ну, так... что здесь у нас.
И уже больше для себя, чем для кого либо, откинул одеяло с больного. (Подвизался он на поприще судебного медика иногда, а посему имел любопытство к разного рода загадкам, хотя в этом случае ничего тайного и загадочного не видел. Скорее всего обыкновенный "наблюдаемый" 7-й больнички вышел из стадии ремиссии и нырнул.)
– Мужчина. Предположительно лет 40. Не голодал. Мгм. Точно не голодал. Ухоженный. Видите ногти на руках и ногах. Стрижка. Так. Следов инъекций нет. Вены чистые. Так. Дальше.
Кожные покровы вообще на удивление чистые. Так. Что там на счет аппендикса? Чисто. Татуировок нет. Ага! Записывайте, Катенька, - врач увлекся, будто бы описывал труп практиканту милиционеру, а не интерну в больнице симптомы живого человека. И тут же сменил интонацию на авантюрно-приключенческую:
– Ух, ты! Следы былых битв и ратований из-за красивой дамы! Видите, Катя, тут и тут и тут шрамы? Это не огнестрельное и не ножевое.. мгм. Хотя вот тут на лице... явно кто-то прошелся острым предметом, типа нож... Ха! А нет... глядите, - доктор бесцеремонно приподнял руку больного и заглянул в подмышку: - Явное ножевое.
– А остальные?
– и смущаясь и одновременно испытывая странное любопытство от осматривания тела незнакомого и странного мужчины поинтересовалась практикантка.
– Остальные... остальные... я не профессионал, - кокетливо сообщил доктор молоденькой девушке, - но это следы укусов.
– Кого, - невинно закрыв рот ладошкой, удивилась Катя.
– Ну не людей же. Судя по всему хищника с клыками явно не соразмерных с человеческими...
– Обезьяна что ли, - с неистребимой женской логикой вдруг хихикнула девушка.
– Да нет, дорогая Катаржина, - доктор опять перешел на великопольскую патетику, - это следы укусов собак, я думаю. Кстати, любопытно. Я когда головенку-то ему ремонтировал, заметил, - а там тож хватает выпуклостей-впуклостей несвойственных человеческому черепу. Мда. Видать любитель был оный гомо сапиенс башечкой своей приложиться к твердым предметам. А вообще, вскрыт...
– доктор замялся, взглянув на интерна. Та смотрела на больного с каким-то извечным женским любопытством, кое порой, изрядно граничит с жалостью.
Врач заботливо укрыл пациента одеялом.
– Пойдемте, ясновельможная пани, я угощу вас спиртом настоянном на сливовых косточках.
– Паве-ел Витальевич.. ведь в сливовых косточках вся отрава?...
– забыв о больном, интригующе вопросила красавица практикантка.
Врач хмыкнул.
– Пойдемте... прошу, - и услужливо приоткрыл дверь.
Будущий врач-педиатр аппетитно виляя бедрами вышла.
Павел Витальевич обернулся к пациенту.
Тот лежал, как его оставили. Левая рука на груди, поверх одеяла, правая вдоль тела под одеялом. Ноги вместе и вытянуты в струнку. Подбородок хищно вызверился вверх. Глазные впадины чернели, кровавым оттенком отдавая. Нос хрящевато выделялся остроугольным беловато-мертвенным абрисом. .
Пациент дернул кадыком и прохрипел:
– Со... соб.. соба...
Врач кинулся к нему и вдруг наткнулся на взгляд.
И он увидел... нет... не глаза...
Он увидел кровавые раны вместо глаз.
И отшатнувшись, пробормотал:
– Такого не было. Не было такого. Не было... не было... не было...
И услышал, ощутил... зарубцевалось в голове у врача на всю его жизнь: -
ПОЛЗИ, ЧЕЛОВЕК.
И закрыл дверь.
И пошел.
А может и пополз.