Колокол по Хэму
Шрифт:
– Это Лукас! – крикнул Гест и взмахом руки велел кубинцам опустить оружие. Пока я искал весла и с натугой греб через лагуну – без помощи сильного штормового прибоя я не сдвинул бы катер с места, – из палаток выскочили Синдбад, Саксон и мальчики и бегом присоединились к остальным.
– Где папа? – крикнул Патрик.
– Что случилось с „Лорейн“? – спросил Гест. Он вошел в воду, ухватился за нос катера и помог мне втащить его на галечную отмель островка. – Где Эрнест?
Я выпрыгнул из катера и выбрался на берег, а остальные тем временем закрепили судно на месте. Дождь
Синдбад принес из палатки одеяло, а Фуэнтес подал мне кружку дымящегося кофе. Кубинские солдаты и экипаж „Пилар“ сгрудились вокруг меня.
– Что случилось, Лукас? – спросил юный Грегорио. – Где папа?
– О чем ты? – выдавил я. – Откуда мне знать?
Все заговорили, перебивая друг друга. Саксон отправился в палатку и вернулся с мятым листом бумаги. Я узнал страничку из радиожурнала.
– Эта радиограмма была передана сегодня около половины одиннадцатого утра на волнах флотского диапазона обычной морзянкой, – сказал морской пехотинец.
ХЕМИНГУЭЮ – НЕОБХОДИМО ВСТРЕТИТЬСЯ В БУХТЕ У МЕСТА ГДЕ МЫ ЗАКОПАЛИ ЕВРОПЕЙСКИЕ УЛИКИ.
Я ВСЕ ВЫЯСНИЛ. ВОЗЬМИТЕ С СОБОЙ ДОКУМЕНТЫ. ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ. МАЛЬЧИКАМ НИЧТО НЕ УГРОЖАЕТ.
ПРИЕЗЖАЙТЕ ОДИН – ЛУКАС.
– Ты ее не отправлял, – сказал Гест. Это было утверждение, а не вопрос.
Я покачал головой и сел на походный стул. „Колумбия всегда опережает на шаг“. Теперь он разом получит Хемингуэя и курьерские документы.
– Когда он отправился? – спросил я.
– Через пятнадцать минут после приема сообщения, – ответил Синдбад.
Я посмотрел на людей, собравшихся вокруг. Я молчал, но вопрос в моем взгляде – „И вы отпустили его одного?“ – был ясен без слов.
– Эрнесто сказал, что вы договорились о встрече, и он должен плыть один, – произнес Геррера.
– Дерьмо, вот дерьмо, ну и дерьмо, – сказал Гест и опустился на песок. Мне показалось, что он вот-вот заплачет.
– Где папа? – спросил Грегори. Ему никто не ответил.
Я встал и сбросил с себя одеяло.
– Грегорио, – заговорил я, – принеси мне термос кофе и бутерброды. И лучший бинокль, какой у вас есть. Волфер, Синдбад и Роберто, вы поможете мне заправить катер. Лейтенант, вы разрешите мне залить бак и взять хотя бы одну запасную бочку?
– Разумеется.
– Патрик, – продолжал я, – и Грегори. Сбегайте в палатку и принесите несколько обойм патронов и „ninos“, которые оставил ваш отец. А также две гранаты из зеленого ящика. Будьте осторожны с ними… предохранительные кольца должны остаться на месте.
– Мы пойдем с вами, – решительно заявил Уинстон Гест.
– Нет, – непререкаемым тоном отозвался я. – Не пойдете.
Когда впереди показался разрушенный маяк на Пойнт Рома, все еще шел дождь. Пока остальные заправляли катер, я без спешки вычистил и смазал „ремингтон“. Синдбад взял из катера два промокших „томпсона“ и отдал мне свой, смазанный и полностью заряженный. Мальчики принесли водонепроницаемую сумку с запасными обоймами и гранатами, Фуэнтес –
Когда мы привязывали на корме запасную бочку с горючим, к нам подошел лейтенант.
– Сеньор Лукас, – извиняющимся голосом заговорил он, – только что по радио передали, что из порта был угнан катер, по описанию похожий на ваш. Нам приказано арестовать либо застрелить похитителя, если мы его увидим.
Я кивнул и посмотрел ему в глаза.
– Вы видели его, лейтенант?
Кубинец вздохнул и развел руками.
– К сожалению, нет, сеньор Лукас. Однако я вынужден организовать круглосуточное наблюдение.
– Правильное решение, лейтенант. Благодарю вас.
– За горючее, сеньор? Оно предназначено для нужд сеньора Хемингуэя.
– Спасибо за все, – сказал я, протягивая руку. Лейтенант крепко пожал ее.
– Отправляйтесь с богом, сеньор Лукас.
Возвращаясь на юг по направлению к Кубе, я еще раз обдумал свое решение не брать с собой людей. Возможно, я дал маху… Саксон, Фуэнтес и Синдбад – опытные бойцы, а Геррера и Гест не задумываясь отдали бы свою жизнь за „Эрнесто“.
Шестеро вооруженных мужчин – куда лучше, чем один, когда предстоит опасное дело.
Но я знал, что это не совсем так. Шесть человек на борту катера могли оказаться на линии стрельбы друг друга. Одна мысль о шестерых людях, палящих из автоматов, заставила меня поморщиться. Это был бы настоящий хаос. Никто из экипажа „Пилар“, кроме Саксона, не имел понятия о дисциплине, не бывал под огнем, и я не мог положиться на них в критической ситуации. Вдобавок даже Саксон вряд ли был готов слушаться моих приказов. Они недовольно поворчали, но все же отпустили меня одного, когда я сказал, что жизнь Папы подвергнется большей опасности, если мы все явимся за ним с оружием на изготовку. Еще я сказал, что он, может быть, вернется на остров, пока я буду его разыскивать, и будет лучше, если они останутся там, где Хемингуэй велел его ждать.
– Пожалуйста, передайте папе, пусть возвращается, – сказал Патрик, глядя мне в глаза с взрослой решимостью и сосредоточенностью.
Я кивнул и без всякой снисходительности хлопнул его по плечу, как это делают мужчины в столь серьезный момент.
„Пилар“ не оказалось ни в протоке Энсенада, ни к северу, ни к югу вдоль берега. Яхта Хемингуэя была слишком велика, чтобы прятать ее в мангровых зарослях, как „Лорейн“, однако я отплыл от рифа и рассмотрел в бинокль все возможные укрытия. „Пилар“ не было и следа.
Как только Куба показалась на горизонте, дождь прекратился, но штормовой прибой продолжал накатываться на риф к северу от Пойнт Брава, на камни Пойнт Иисус и к востоку от него. Погода была отвратительная. Высокие волны захлестывали песчаную полоску и бушевали у приземистой скалы рядом с маяком, у которого мы похоронили немцев. Когда я, борясь с сильным приливом и едва удерживая штурвал, вводил катер в протоку, мне в нос ударил запах разложения, хотя ветер дул в спину, а воздух был освежен ливнем. Крабы, а может быть, и твари покрупнее добрались до трупов.