Колокол по Хэму
Шрифт:
– Благодарю.
Я сел рядом с ним. Водитель машины, худощавый мужчина примерно моего возраста, был мне незнаком. Он носил дымчатые очки и твидовый костюм, который был бы куда уместнее осенью где-нибудь в Новой Англии, нежели весной в Гаване. Что-то в его облике – вероятно, чересчур напряженная поза и пальцы, судорожно стискивавшие руль, – подсказало мне, что он не профессионал.
– Это господин Коули, – произнес Уоллес Бета Филлипс, кивком указывая на водителя. – Он не имеет никакого отношения к погибшему специальному агенту из Чикаго. Господин Коули,
– Рад познакомиться с вами, – сказал водитель.
Я мельком посмотрел на его затылок и перевел взгляд на Филлипса. Слова „лысый горбатый гном“ наводили на мысль о смешном забавном человечке, но во плоти Филлипс не производил такого уж странного впечатления. Да, он был невысок, но вовсе не карлик. Его дорогой костюм был сшит так, чтобы скрадывать изгиб спины. Самыми примечательными в его облике были безволосая голова, умные глаза и то, что он, по-видимому, совершенно не потел. До сих пор мы не встречались, но коротышка держался так, словно мы были давними знакомыми.
– Господин Коули связан с деятельностью Хемингуэя, – сказал Филлипс. И предложил мне американскую сигарету.
Я отрицательно качнул головой. Филлипс затянулся и выдохнул дым в окошко. „Бьюик“ ехал по Сан-Педро-авеню мимо доков. – Мы решили, что будет полезно заручиться мнением еще одного литератора об операциях господина Хемингуэя, – продолжал Филлипс, аккуратным движением маленького пальца смахнув с губы табачную крошку.
– Зачем? – спросил я.
Уоллес Бета Филлипс улыбнулся. У него были безупречные зубы.
– Господин Коули – новичок в нашей организации. Скорее аналитик, чем полевой агент. Но мы подумали, что его первое задание за пределами кабинетов окажется в равной мере познавательным как для него, так и для нас.
– Кто такие „мы“? – осведомился я. – Уж конечно, не BMP.
– ОСС, – ответил бывший руководитель военно-морской разведки в Латинской Америке.
– Никогда о таком не слышал, – сказал я. – Звучит на немецкий манер. А мне казалось, что вы перешли в БКРГ и уехали в Лондон.
– Да, да, – отозвался Филлипс. – Донован переименовал координационную разведслужбу в Офис стратегической разведки. В ближайшее время это название будет принято официально. Полагаю, не позднее июня. Мы подозреваем, что это даст Гуверу повод прозвать нас „осслами“.
– Вполне возможно, – согласился я. – Говорят, Донован кличет Бюро „Иностранцами ирландского происхождения“ <FBI – „Foreign Воrn Irish“.>.
Филлипс повернул руки ладонями кверху.
– Только когда у него плохое настроение, – сказал он. – Полагаю, этот стереотип возник из расхожего мнения, будто бы Гувер, хотя и убежденный протестант, предпочитает брать на работу католиков.
– Существует и другое расхожее мнение, будто бы Донован предпочитает брать на работу дилетантов и любителей из числа знаменитостей, – заметил я.
Коули пронзительно посмотрел на меня в зеркальце заднего обзора.
– О присутствующих речь не идет, – сказал я. – Но мне показалось, что ФБР скорее расшифрует ваше новое название как „Общество сборной солянки“.
Филлипс
– Ваша правда. Донован действительно привлекает к работе самых неожиданных людей. Например, графа Олега Кассини и Джулию Чайлд.
– Никогда о них не слышал, – сказал я. Эти люди никак не могли быть действующими агентами, поскольку Филлипс назвал мне их имена. Наверное, они тоже работали у Донована „аналитиками“.
– Разумеется, не слышали, – подтвердил Филлипс. – Это модельер и повар. В интересах национальной безопасности я не стану разглашать, кто из них кто. Еще у нас работает Джон Форд.
– Кинорежиссер? – Мне нравились вестерны Форда.
– Именно, – подтвердил лысый коротышка. Теперь мы мчались по центральному шоссе, и набегающий ветер приятно холодил наши лица. – А также великое множество писателей. Помимо господина Коули, которого гораздо больше интересует Хемингуэй-литератор, чем Хемингуэй-шпион, в настоящее время мы пользуемся услугами ряда бывших друзей Хемингуэя, включая Арчибальда Маклиша и Роберта Шервуда.
Эти имена ничего не говорили мне. Да и сама беседа казалась совершенно бессмысленной.
– Хемингуэй предал этих двух джентльменов, – продолжал Филлипс. – Я имею в виду, предал как друзей. От всей души надеюсь, что он не предаст вас, господин Лукас.
– Мы с ним не друзья, – сказал я. – Чего вы хотите, господин Филлипс?
– Просто поболтать, Лукас. Насколько мне известно, во время перелета на Кубу коммандор Флеминг имел возможность переговорить с вами.
„Святой Иисусе, – подумал я, глядя на маленькие дома и лавки, проносящиеся мимо. – Такое чувство, будто все шпионские агентства в этом полушарии интересуются тем убогим цирком, который устроил Хемингуэй. Но зачем им это?“
– Чего вы хотите? – повторил я, сделав ударение на последнем слове.
Филлипс вздохнул и положил на колени свои маленькие розовые ладони. Стрелки на его брюках были идеально отутюжены.
– Несчастный случай на улице Саймона Боливара в Веракрусе, – сказал он, понизив голос почти до шепота. – Известно ли вам, что я принимал участие в планировании первых этапов этой операции?
– Да.
– В таком случае вам также должно быть известно, что после вашей… э-ээ… стычки на улице Боливара BMP была отстранена от активной деятельности. Гибель Шиллера и Лопеса насторожила меня. Прежде чем покинуть страну, я побывал в доме на улице Боливара и внимательно изучил отчет ОРС о данном инциденте.
Мое сердце забилось чаще. Сотрудники ОРС и ФБР осмотрели трупы, прочли мой рапорт, но не производили баллистическую экспертизу.
Уоллес Бета Филлипс пристально смотрел мне в лицо.
– Если не ошибаюсь, в своем рапорте вы утверждаете, будто бы покушавшиеся ждали вас в доме, Лукас. Вы якобы приехали заранее, почувствовали нечто неладное и быстро вошли внутрь. Они выстрелили в вас и промахнулись. Кажется, там было найдено сорок две гильзы. Вы выпустили четыре пули.
– У Лопеса был „люгер“, – сказал я. – Шиллер стрелял из „шмайссера“ непрерывной очередью.