Колокол по Хэму
Шрифт:
Мария кивнула, но ее руки и плечи продолжали вздрагивать.
– Девочка заперлась в ванной, – сказала Леопольдина. – И еще несколько минут не выходила оттуда. Она очень испугалась. Человек, который был с этим мужчиной… – Леопольдина указала на труп, – ушел до того, как мы с девочками отозвались на крики Марии.
– Как он ушел? – спросил Хемингуэй. Мы посмотрели на открытое окно. Оно располагалось на высоте четырех метров, пожарная лестница отсутствовала.
– Просто ушел, – объяснила Леопольдина. – Мы его
– Кто этот человек? – спросил писатель.
Пожилая проститутка указала на молодую:
– Мария расскажет вам.
– Расскажи, что здесь произошло, малышка, – попросил Хемингуэй, взяв Марию за локоть и мягко отворачивая от трупа и крови.
Грудь молодой женщины содрогалась от рыданий, но секунды спустя, после того, как Хемингуэй погладил ее по спине сквозь куртку, словно лаская одну из своих кошек, она наконец смогла заговорить.
– Этот сеньор… тот, который умер… он вел себя очень тихо. Он пришел ко мне в комнату с чемоданчиком, который вы видите здесь…
Чемодан стоял на полу, его содержимое было разбросано по комнате. Бумаги и записные книжки валялись на полу и кровати, некоторые из них пропитались кровью. Я наклонился и увидел под кроватью иглу от шприца и девятимиллиметровый „люгер“, явно выпавшие из чемодана. Я ни к чему не прикоснулся.
– Он открывал чемодан у тебя на глазах, Мария? – спросил Хемингуэй.
– Нет, нет, нет, – отозвалась девушка, качая головой. Ее роскошные волосы скользнули по щекам. – Он поставил чемодан на стол. Он… не хотел… сразу заниматься любовью. Он хотел поговорить. Поговорить со мной. Он снял рубашку…
Синий джемпер и белая рубашка аккуратно висели на спинке кресла. Темно-серые брюки лежали на его сиденье.
– А потом? – допытывался писатель. – О чем он хотел поговорить?
– Он пожаловался на одиночество, – ответила девушка, глубоко и медленно втягивая воздух. Она не смотрела на труп. – Сказал, что его родной дом очень далеко…
– Он говорил по-испански?
– Да, сеньор Папа. Но очень плохо. Я немного знаю английский, но он непременно хотел говорить со мной на плохом испанском.
– Но он говорил и по-английски?
– Да, сеньор Папа. Он договаривался с Леопольдиной по-английски.
– Он сказал, как его зовут?
Мария покачала головой.
Хемингуэй наклонился, вынул из брюк мертвеца бумажник, паспорт и карточку и подал их мне. Паспорт был американский, на имя Мартина Кохлера. Карточка представляла собой удостоверение члена-профсоюза моряков, выписанное на ту же фамилию.
– Сказал ли он тебе, где его родина? – спросил писатель.
Мария вновь покачала головой.
– Нет, сеньор. Он только пожаловался, как одиноко ему было на большом корабле и как долго он не увидится с семьей.
– Сколько именно?
Девушка пожала плечами:
– Я слушала невнимательно. Он говорил что-то о нескольких
– На каком корабле он плавал?
Мария указала в окно. Там виднелся слабый отблеск луны на поверхности воды залива между каменными стенами набережных.
– На большом корабле, который вчера пришел в порт.
Хемингуэй мельком посмотрел на меня. „Южный крест“.
Леопольдина ла Онеста потерла руки.
– Сеньор Папа, мы еще не звонили в полицию, но должны сделать это в ближайшее время. Я не допускаю подобных происшествий в своем доме.
Хемингуэй кивнул.
– Мария, расскажи о человеке, который вошел в комнату, и о том, как было совершено убийство.
Девушка кивнула и посмотрела на дальнюю стену, как будто сцена убийства отображалась на ней.
– Этот человек сидел на кровати в нижнем белье… так, как одет сейчас… и говорил. Я подумала, что это затянется надолго и ему придется очень много заплатить за то, что он провел со мной столько времени. В дверь постучали. Она не была заперта, но этот человек встал и открыл ее. Он махнул мне рукой, чтобы я спряталась в ванной. Я закрылась там, но оставила щелку.
– Значит, ты видела, что случилось потом?
– Совсем немногое, сеньор.
– Продолжай, Мария.
– В комнату вошел второй мужчина. Они начали сердито разговаривать друг с другом… но я ничего не поняла. Ни на испанском, ни на английском. На другом языке.
– На каком именно?
– Я решила, что это немецкий, – ответила девушка. – Или, может быть, датский. До сих пор я не слышала таких слов.
– Стало быть, они спорили?
– И очень злобно, сеньор Папа. Но лишь несколько секунд. Потом я услышала звуки борьбы и выглянула в щель.
Тот мужчина, что был крупнее, толкнул моего… моего клиента на кровать. Потом он начал копаться в чемоданчике, разбрасывая вещи. Потом человек на кровати закричал и потянулся за пистолетом…
– Где находился пистолет, Мария?
– В его пиджаке.
– Он прицелился в того, другого?
– Он не успел это сделать, сеньор Папа. Второй человек резко дернул рукой. Я видела это через щель. Мой клиент выронил пистолет и упал на спину… так, как он лежит сейчас.
Кровь текла очень сильно.
Я посмотрел на брызги артериальной струи на постели, ковре и стене. Девушка не преувеличивала.
– Что было потом, Мария?
– Я закричала. Я закрыла дверь и заперла ее. Именно поэтому в этом номере есть ванная – больше их нет нигде.
Сюда приводят особых клиентов. Но если они требуют чего-нибудь… недостойного, девушка может спрятаться в ванной и позвать на помощь. Дверь очень толстая, а замок – прочный.
– Пытался ли убийца войти в ванную? – спросил Хемингуэй.
– Нет, сеньор Папа. Я не видела, чтобы дверная ручка поворачивалась. Наверное, он сразу ушел из комнаты.