Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Странные отношения установились в это время между Дорой и Майклом — какие-то неопределенные, томительные, они даровали Майклу покой и douceur [Сладость (франц.).]. Может, так было оттого, что оба они знали, что время на исходе. Среди прочих размышлений Майкл умудрился подумать и о будущем Доры, и немного погодя он спросил, не стоит ли ей возвратиться в Лондон.

Дора, едва только он затронул эту тему, сразу же проявила страстное желание поговорить с ним обо всем, и они поговорили. Она сказала ему, что не видит смысла в возвращении к Полу, во всяком случае сейчас. Она ведь опять сбежит от него. Да и Пол непременно будет изводить ее — так она и будет мыкаться, не зная, то ли ей покориться из страха, то ли дать отпор из чувства обиды. Она не скрывает, что сама во всем виновата, что ей вообще не надо было выходить за Пола. Она чувствует — по тому, как обстоят дела, — что не сможет жить с Полом, пока не сможет быть в каком-то смысле равной ему, а желание укрепить свои позиции, став опрометчиво, да еще в теперешнем расположении духа, матерью его детей, у нее нет. Она испытывает

потребность, а теперь и способность, жить и работать самостоятельно, стать наконец тем, кем никогда не была, — независимым взрослым человеком. Такие соображения, заметно волнуясь и оправдываясь, она изложила Майклу, явно ожидая, что он скажет, будто она должна вернуться к мужу.

Задумавшись, насколько было для него возможно, над проблемами Доры, Майкл не почувствовал в себе склонности сурово призвать ее к исполнению супружеского долга. Он понимал, что теперешние его взгляды еретичны, представления искажены, а право судить других подорвано. Но он подумал еще раз и пришел к тому же. Когда Дора с дрожью в голосе сказала, что возвращение к Полу смерти подобно, Майкл с печальной ясностью представил себе, что будет, если она и впрямь к нему вернется. Пола, конечно, было за что пожалеть, но человек он неистовый и грубый, и, коли верно, что Дора не должна была за него выходить, верно и то, что он не должен был жениться на Доре. Майкл ограничился тем, что указал Доре на то, что она все-таки в какой-то мерс действительно любит Пола и замужество ее — вещь очень серьезная. Важно и то, что Пол любит ее и нуждается в ней. Какие бы планы на ближайшее будущее она ни строила, она должна лелеять надежду на то, что может вернуться к Полу, если он по-прежнему будет желать этого. Все эти побеги ничего не дадут, пока она не обретет для себя достойной и независимой жизни, которая вдохнет в нее силу, необходимую для того, чтобы держаться с Полом на равных и перестать его бояться.

Какой может быть эта жизнь, они обсудили досконально. Дора в полуизвинительном тоне рассказала Майклу о своем мистическом опыте в Национальной галерее. Майкл предложил ей вернуться к занятиям живописью, и Дора согласилась, твердя, правда, при этом, как и ожидал Майкл, что способностей у нее ни на грош. Может, ей найти преподавательскую работу, которая оставляла бы и время для посещения художественного училища? Может, ей вернуться к учебе, которую она оставила, выйдя замуж за Пола? Проблема, где и на что ей жить, тоже затрагивалась. Майкл советовал ей оставить Лондон. Дора поначалу заявила, что не мыслит жизни без Лондона, но потом ухватилась за эту идею и даже нашла ее увлекательной. Когда обсуждение вступило в эту стадию, пришло, ниспосланное провидением, письмо от Салли, подруги Доры, сообщавшее, что та получила хорошее место — вести уроки рисования в одной из школ в Бате, напала на очень приличную квартирку на двоих и теперь спрашивает: нет ли у Доры знакомых в Бате, которые помогли бы ей подыскать соседку по квартире? Тут и стало ясно, что Дора должна ехать в Бат, и Майкл отправил несколько писем, чтобы помочь ей получить стипендию для завершения учебы в этом городе. Очень маленькая стипендия была обещана, а вместе с ней Доре предложили преподавать в начальной школе. Это как нельзя лучше ее устраивало, и между ней и Салли шли восторженные телефонные переговоры.

По более позднем размышлении Майкл диву давался, как ловко помог он Доре устроить свою далекую от общепринятой будущность, ведь он почти не задумывался над сутью этого дела. Может, полнейшая его отчужденность от Доры да вызванная собственным его душевным состоянием странная, сломленная свобода и позволили ему действовать в ситуации, в которой обычно он бы колебался или действовал иначе. Мудро ли он распорядился? Впрочем, может, и время этого не покажет. Но он верил, что теперь чуточку знает Дору. Она много говорила о себе, и по ее рассказам, без капли горечи, о неприкаянном детстве Майкл догадался о некоторых причинах теперешней ее сути. Никто не внушал ей, что нужно хоть сколько-нибудь ценить себя, поэтому она до сих пор и чувствовала себя непригодным для общества беспризорным существом, и то, что делало ее непритязательной, делало ее и безответственной, необязательной. Пол с его абсолютными требованиями, с его уничтожающими вспышками презрения и гнева был наихудшей парой, которую она могла для себя выбрать. Тем не менее Дора не оставляла надежды вернуться к Полу, надеялся на это и Майкл, хотя и прекрасно знал, что Джеймс, называя ее сукой, был прав и не похоже, чтобы ее кривая дорожка была близка к концу.

Дора по собственной воле вызвалась поговорить с матушкой Клер. Она виделась с матушкой Клер трижды и, кажется, осталась довольна, хотя и умалчивала, о чем они говорили. Говорили они, ясное дело, о происшествии на озере, после которого Дора стала безмерно восхищаться отважной монахиней-амфибией. Говорили они, как догадывался Майкл, и о будущем Доры. Он был рад, что монастырь вроде бы не ставил палки в колеса его планам относительно Доры и что ей явно не приказали немедленно возвращаться без всяких разговоров к мужу. Он и в случае с Дорой не видел смысла в том, чтобы силком втягивать ее в механизм греха и покаяния, который был чужд ее природе. Может, потом Дора и покается по-своему; может, по-своему и будет спасена.

Когда они побыли немного вдвоем, Майкл начал догадываться, что Дора чуточку влюблена в него. Было в ее взглядах, расспросах, манере обхаживать его нечто наводившее на эту мысль. Майкла это трогало, слегка раздражало, но никаким образом не пугало и не отталкивало. Он был благодарен Доре, потому что чувствовал, что она тот человек, которому он не может принести вреда. В ее любви было нечто смиренное и безнадежное, и это наверняка ей было внове. Майкл наблюдал за этой любовью почти что с нежностью и не делал ничего, чтобы сократить дистанцию между ними. Он делал так, чтобы она говорила о себе, и спокойно уклонялся от ее неуклюжих попыток перевести разговор на него. Ее неподозрительный и неискушенный ум, конечно, не таил мысли о его наклонностях, и, хотя Майкл догадывался, что Дора из тех женщин, которые относятся к гомосексуалистам с заинтересованной симпатией, открываться ей не намеревался. Чуть позже он начал понимать, что она воображает, будто он любит Кэтрин. Это было более удручающим. Майкла раздражали и мучили ее постоянные наводящие вопросы о Кэтрин, ее предположения, будто он ждет не дождется, когда его призовут ухаживать за ней. Но опять-таки лучше оставить при ней эти иллюзии.

Так и существовали они в полном согласии. Майкл знал, что Дора немного.страдает из-за него, но чувствовал, что для нее это еще не изведанное и явно безвредное разнообразие.

Несмотря на все, а может, и именно поэтому Дора за последние дни удивительно изменилась и расцвела. Майкл особенно почувствовал это ближе к концу, когда в конторе делать было уже нечего и он часто заставал Дору на озере, где та, сидя за старым пюпитром из Длинного зала, служившим ей мольбертом, делала акварельные наброски Корта — до отъезда она написала дюжины три-четыре акварелей. Теперь уже становилось холодно, и небо, хотя и по-прежнему облачное, часто прояснялось. На картинах Доры небо за серебристым фронтоном Корта было сизо-серым и крапчатым, лимонно-желтым в полоску, тревожно-багряным и прозрачно-зеленым. Как чудесно перенесла все Дора, думал Майкл. Она, как обжоpa, поглотила все несчастья Имбера, и они только добавили ей плотности. Из-за того, что случились все эти ужасные события, ее, Доры, стало больше. Майкл со слегка презрительной завистью смотрел на это простое и здоровое созданье, но тут вспомнил, как и сам в то последнее утро, когда собирался идти к Нику, цвел на чужом несчастье, пока не был сражен насмерть.

Однажды пришло письмо от Тоби. Он теперь совсем обосновался в Оксфорде. Майкл читал его письмо с облегчением. В неуклюжих фразах Тоби извинялся за свой поспешный отъезд, за неблагоразумные поступки, которые, как он надеялся, не причинили много бед. Он благодарил Майкла за его доброту, писал, как много значило для него пребывание в Имбере, писал, что очень огорчился, узнав из газет, что все они разъезжаются, но надеялся, что все устроится так же хорошо где-нибудь в другом месте. Но главное, что явствовало из письма, и это успокаивало Майклу душу, — для Тоби действительно вся эта история была закончена. Никаких намеков на муки вины, ни тревожных дум, ни размышлений о душевном состоянии Майкла. Полный смысл случившегося в Имбере, по счастью, не дошел до Тоби, не мучило его сейчас и любопытство к тому, что минуло. Он был в новом чудесном мире, а Имбер стал для него уже историей. У него в «Корпусе Кристи»[«Корпус Кристи» — колледж в Оксфорде, основанный в 1516 г.] замечательная старинная комната, отделанная панелями, сообщал он Майклу. Он ее украсил изображениями средневекового колокола, которые вырезал из «Иллюстрейтед Ландон ньюс». Тьютор его был просто поражен, когда он рассказал ему, как он обнаружил колокол. Мерфи, между прочим, живется очень хорошо, он прекрасно освоился у его родителей. Здорово, не правда ли, придумал Питер — забрать Мерфи? А как ужасно печально и поразительно то, что случилось с Ником, — он до сих пор с трудом верит, что это правда. Майкл должен навестить его в колледже, если окажется как-нибудь в Оксфорде, и выпить с ним стаканчик шерри. Майкл улыбался, читая письмо, он был рад ему. Может, он и впрямь заедет когда-нибудь к Тоби, доставит тому удовольствие покрасоваться покровительственным отношением и сказать потом своим друзьям, что это, мол, и есть тот самый старый хрыч, про которого он им рассказывал, тот самый, что приставал к нему — ну, там, где он нашел колокол.

* * *

Все эти мысли о Доре и Тоби лишь попеременно мелькали на поверхности сознания Майкла. В глубине души он был постоянно сосредоточен на другом. Боль, которую он ощутил, когда узнал, что Ник мертв, была такой невыносимой, что он поначалу думал, что не перенесет ее. В первые дни его утешало только сознание того, что он еще может покончить с собой. Такая боль не должна длиться. Он мог заниматься только тем, что касалось Ника, говорить только о Нике — когда вообще говорил. Он несколько раз перевернул все вверх дном в сторожке, искал хоть что-нибудь — письмо, дневник, — что мог бы истолковать как послание к себе. Он не мог поверить, что Ник ушел, не оставив ему ни слова. Он ничего не нашел. В печке лежали обугленные бумаги — останки, вероятно, последней корреспонденции, которую сжег Ник, — но они прогорели, и собрать их было нельзя. Дом ничего не открыл Майклу, пока он в отчаянье, слепой от слез, которые теперь то и дело сами собой набегали на глаза, рыскал по шкафу, чемоданам и карманам пиджаков Ника.

За это время любовь его к Нику выросла каким-то дьявольским образом до невероятных размеров. Временами эта любовь казалась Майклу огромным деревом, которое прорастает из него, и его мучили страшные сны о раковых опухолях. Теперь образ Ника постоянно стоял у него перед глазами, часто он видел его мальчиком: вот он летает по теннисному корту, ловкий, сильный, скорый, и ощущает на себе взгляд Майкла. Временами Майклу казалось, будто Ник умер в детстве. Вместе с этими виденьями приходило и нестерпимое физическое желание, а за ним и страстное стремление — столь всеобъемлющее, что казалось, оно исходит из всего его существа, — вновь обнять Ника.

Поделиться:
Популярные книги

Возвышение Меркурия. Книга 16

Кронос Александр
16. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 16

На изломе чувств

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
6.83
рейтинг книги
На изломе чувств

Машенька и опер Медведев

Рам Янка
1. Накосячившие опера
Любовные романы:
современные любовные романы
6.40
рейтинг книги
Машенька и опер Медведев

Довлатов. Сонный лекарь

Голд Джон
1. Не вывожу
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Довлатов. Сонный лекарь

Не грози Дубровскому! Том VII

Панарин Антон
7. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том VII

Великий князь

Кулаков Алексей Иванович
2. Рюрикова кровь
Фантастика:
альтернативная история
8.47
рейтинг книги
Великий князь

Случайная дочь миллионера

Смоленская Тая
2. Дети Чемпионов
Любовные романы:
современные любовные романы
7.17
рейтинг книги
Случайная дочь миллионера

Фиктивный брак

Завгородняя Анна Александровна
Фантастика:
фэнтези
6.71
рейтинг книги
Фиктивный брак

Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Кронос Александр
2. Мин Джин Хо
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Запределье

Михайлов Дем Алексеевич
6. Мир Вальдиры
Фантастика:
фэнтези
рпг
9.06
рейтинг книги
Запределье

Ваше Сиятельство 4т

Моури Эрли
4. Ваше Сиятельство
Любовные романы:
эро литература
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 4т

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Идущий в тени 8

Амврелий Марк
8. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Идущий в тени 8

Ритуал для призыва профессора

Лунёва Мария
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.00
рейтинг книги
Ритуал для призыва профессора