Колонист
Шрифт:
Я не верю, что врагов надо прощать, и если приходится, делаю это с рукой на рукоятке ножа. Потому как стоит его простить и отвернуться, как такой господин непременно попытается ударить в спину. Ближнего надо любить, но если он мне по крови родной или друг. Да и за теми приходится присматривать. Уж больно иногда звон золота сбивает людей с толку. А бывает, и денег не надо, чтобы хорошо знакомый человек выкинул невероятную глупость, которая боком не ему одному выйдет. Не стоит верить, что если ты кому сделал добро, он отплатит тем же. Приходилось видеть в жизни всякое и даже хоронить
– Жизнь ведь куда сложнее, - постарался я проникновенно выдать покрасивее, - чем нализаться да вкалывать с первых лучей солнца дотемна и завалиться спать. Вот я и кумекаю: чтобы пробиться выше, а не остаться на всю жизнь батраком, надо много больше знать и уметь. А это невозможно без учения. Может, вам смешно - в таком возрасте, да размечтался, - но я в работе зверь. Учеба - это тоже работа, разве нет?
– Мне отнюдь не смешно, - сказала мадам Ренье.
– Напротив, ты явно заслуживаешь уважения. Не каждый способен дойти до такой мысли. Большинство так навечно и остаются невежественными и ничем дальше носа не интересующимися.
– Значица, так, грамматика мне нужна, чтобы говорить правильно. А еще география мира и его история.
Тут ее брови поднялись в изумлении, и я понял, что ляпнул нечто неожиданное. На самом деле это мне не для себя, а Бэзилу. Пусть разбирается, в чем отличия нашего мира от его.
– Ты не обидишься, если прямо выскажусь?
– Мадам! За тем и пришел!
– Давай уточню, - произнесла она.
– Для начала ты должен избавиться от бесконечных "теперича", "моево", "чево", "приходют", "получицца", "кажный", "идтить" и многого другого?
– Совершенно верно!
– согласился я. Вроде больше половины этих слов в ее присутствии не говорил и уж точно не ругался.
– Значит, помимо грамматики, тебе нужна некая книжка. Достаточно простая для начала и одновременно с правильным произношением. Не диалект, а тот, который ввели официально в качестве государственного языка на всей территории Соединенных Королевств.
Я поспешно закивал, счастливый, что правильно поняла.
– Тебе нужно уметь свободно читать ясный печатный и письменный шрифты, говорить без ошибок и делать краткие записи, необходимые в жизни и служебных делах. Это возможно. При одном условии.
– Да, мадам?
– Будешь приходить каждое воскресенье после молитвы, и я стану проверять, какие успехи.
Она посмотрела и, будто извиняясь, пожала плечами.
– Нужен стимул для учебы. Проверка усвоенного - хорошая методика.
– Я не всегда смогу. Особенно в страду. Хозяин не отпустит.
– Ну, это же не обязанность. В любой момент можешь прекратить. Не я заставляю, ты пришел.
– Да, мадам. Постараюсь.
– Вот, - она вздохнула с облегчением.
– Кроме беглого чтения, важен пересказ текста. Чтобы увидеть, насколько усваиваешь прочитанное и не делаешь ли ошибок в разговоре. И еще... Я считаю, арифметика совсем не лишняя.
– Прибавить, отнять, разделить, умножить, дроби, проценты?
– Ты умеешь?
– Ага, - довольный, что сумел себя показать, ответил я.
– Сколько будет семь умножить на три?
– коварно потребовала.
– Двадцать
Таблица умножения, нарисованная Бэзилом, - великое дело. Когда доходит, почему так, дальше уже и деление не составляет труда.
– Садись, - сказала после паузы, указав на столик.
Между прочим, в отличие от обычной простой обстановки у методистов, и стул, на котором я сидел краешком задницы, и стол - с резьбой. Еще и дорогие должны быть. Ну говорили, пастор человек со средствами, но только сейчас дошло, что это означает. Стану богатым - тоже кресло с подушкой заведу. Только непременно расшитой.
– Если понадобится, можешь взять, - она показала на перо и пододвинула листок бумаги. Писали мы в сарае обычно шилом по дереву или по бересте. Держать в моих пальцах крайне неудобно и ко всему еще наляпал вскорости клякс.
И тут последовал град вопросов. От простейших - до вычисления стороны треугольника. Чем дальше, тем хуже. Например, некто занял сто ливров и выплачивает в конце каждого года по двадцать пять, включая погашение капитального долга и интерес заимодавца в размере четырех процентов годовых от непогашенной суммы. Какой долг останется непогашенным после расчета за третий год?
На самом деле складывать и вычитать я умел и раньше неплохо. Постоянно торгуя, даже по мелочи, пэйви с успехом заменят в исчислениях любого ростовщика. Мне приходилось с подачи матери искать результат посложнее: приняв ноль целых пятьдесят две сотых галлона в одном литре, найдите в английской валюте с точностью до пенни цену пинты жидкости, что стоит десять ливров за литр.
Вот остальное добыл из Глэна. Получилось очень просто. Правда, когда он пытался поразить меня более сложными формулами, оказалось, он мало что помнит. Теорема Пифагора со штанами и еще парочка простейших вычислений площади и окружности. Но мне же не в землемеры идти.
– Странно, - сказала она, когда я продемонстрировал деление в столбик и сложение дробей.
– Никогда такого не видела. Сам придумал?
– Научили, - ответил я неопределенно. Показывать Бэзила пока рано. Если вообще нужно. Мало ли что в голову сильно религиозным придет. Одержимость, к примеру, обнаружат.
– А вот такое, - сказал и принялся рисовать, как тот учил, попутно объясняя.
– Похоже, это двойная запись. Нечто подобное постоянно используется в деловых книгах. Итальянская система состоит в том, что доходы записывают слева, а расходы справа, и в конце страницы подводят баланс. Разница между двумя суммами показывает итоговый плюс или минус. Здесь еще и по группам. Система, опять несколько отличающаяся от привычной. Более простая.
То есть в очередной раз удивить мир не удастся. Никто даже "спасибо" не скажет бедолаге Глэну за его никчемные для наших времен знания. Тем более не заплатят. Я как-то абсолютно не удивлен. С другой стороны, он все же имел некоторое отношение к финансам и не врет полностью. Хотя мне от этого не легче. Ему тоже.
– Ты любопытный человек. Сам додумался?
– Нет.
Она подождала и, видимо сообразив, что не имею желания раскрываться, возобновила математические издевательства.