Колонист
Шрифт:
– Работа всегда имеется, но в город заходить я бы не советовал. Там форт, солдаты, а скоро наверняка заявится мытарь с целой командой трусить налоги.
– А в деревнях?
– Вон туда, - показал я рукой, - пару лье, в Капричо живут. Не советую. Неприятные люди. Предлагают много, получаешь мизер. Вечно найдут к чему придраться и оговоренного не заплатят. Одно слово - ломбардцы.
Он понимающе кивнул. Про жадность и умение южан обчистить карманы чужому анекдоты по всей державе ходят. И не на пустом месте. Ломбарды отнюдь не черти придумали, о чем само название сообщает красноречиво. А
– Лучше пройти еще парочку миль по дороге и поинтересоваться на ферме Вержена. В любом случае зимой берут без особой охоты. Не сезон. Вот ежели согласишься остаться до следующей...
Прохожий многословно вежливо поблагодарил, поклонившись на прощанье, и двинулся дальше.
– Морда у него каторжная, - пробурчал Глэн, так и молчавший весь разговор. В отличие от обычной ситуации, реплики он должен был понимать.
– В армию вечно всякий сброд набирают. За каждого рекрута вербовщику платят премию, так он готов хоть из-под виселицы взять. Половина солдат - бывшие преступники, бродяги, вторая - случайные люди. Напоили, подсунули подписать. Утром очухался, а дороги назад нет.
– Почему думаешь, что он солдат?
– Уже нет. Дезертир.
– Извини, - после паузы признался Глэн, - не понял.
– Походка у него очень характерная.
Глэн остановился, пялясь вслед уже удалившемуся беглому, пытаясь нечто уяснить. Судя по молчанию, опять ничего не дошло. Приятно, черт побери, чувствовать себя мудрым и всезнающим, поучая взрослого человека.
– Солдаты ходят совсем не так. Как моряка сразу видно. Спина прямая, ноги сами по себе двигаются. Им долго палкой внушают правильную походку. Чтобы не топтались, а маршировали. У нижнего чина, невзирая на разницу в росте, одинаковый шаг.
Он опять оглянулся - не знаю уж, что надеялся с такого расстояния обнаружить.
– Иногда чувствую себе глупцом...
Я невольно ухмыльнулся. Вишь, только изредка. По мне - постоянно.
– ...не замечая простейших вещей. Так за беглого, наверное, премию платят, - выдал Глэн после еще одной паузы итог глубокого раздумья.
– Платят. Не особо, но есть. Но, во-первых, мы с тобой тоже не особо законопослушные люди и с какой стати должны власти помогать. А во-вторых, Господь свидетель, пока от чиновника даже эту мелочь получишь, поседеешь. Пусть идет куда хочет и живет как умеет. Другое дело, ежели бы угрожать стал или грабить. А он вежливо спросил. Чего это я стану кидаться и вязать, рискуя получить пулю или нож под ребро.
Ну, на самом деле есть способы проще и удобнее. Постоянно при себе ношу стальную гирьку, подвешенную на тонкий ремешок длиной в локоть и прикрепленную к деревянной рукоятке. Неискушенные запросто принимают за строительный отвес. А ведь убить такой штукой или оглушить, раз уж в шапке, при определенном навыке ничего не стоит. Правда, не сказать, что у меня его много, но на один неожиданный хлесткий удар точно хватит. Больше вряд ли потребуется. Потому и не люблю показывать даже хорошо знакомым. Все же бандитское орудие, вроде удавки.
– Во славу Людовика Шестнадцатого?
– возмутился я вслух для развесившего уши Глэна.
– Так я ему ничем не обязан!
Довольно долго мы топали в молчании, если не брать в расчет его постоянного сопенья. Как выяснилось, на лыжах он тоже ходить не умеет. Ничуть меня не удивило. Хорошо, еще не слишком далеко и снега пока мало. Но умаялся бедолга страшно и даже по сторонам смотреть перестал. Когда я остановился, он прямо в спину уперся. Некоторое время тупо смотрел, потом устало удивился.
– Вот это?
Знаю, знаю. Снаружи засыпано снегом и почти не видно. Это же не дом - зимник. Остановка на случай непогоды или охоты, вынудившей задержаться на ночь. Четырехугольная яма. В нее уложен бревенчатый сруб, а выше края земли - всего венцов шесть. Окон нет, да и незачем. Ночью только студить помещение, а днем внутри не сидят. Всего одно отверстие, куда дым выходит, и оно вровень с землей.
По лесенке спустились вниз, в полумрак, освещая дорогу заранее приготовленной сальной свечкой. Там находилась простейшая печка, даже без трубы, для просушки одежды и обогрева помещения. Ага, гости, ежели появлялись, оставляли новые дрова и растопку. Здесь они сухими останутся, и следующий нуждающийся не станет рубить на холоде сучья. Закон леса: можешь пользоваться оставленным, но не забудь и другому приготовить. Мало кто посмеет такое нарушить. Тем более что местные друг друга знают и недолго выкатить претензии, заодно ославив на всю округу.
Дым стелется по потолку и выходит в единственное отверстие, оно же вход. Непривычный человек долго в таком чаду не просидит, но что забавно, через пару суток любой перестает замечать. Люди ко всему привыкают. Такой зимник строится, конечно, не от мечты жить в дыму и копоти. Нормальную печь можно сложить только из кирпича. Сделать на месте - излишне длительный процесс, да и глина не всякая подходит. Нести с собой, ежели уходишь на пару суток? Лишний труд.
Широкие нары у стены, грубо сколоченный стол и скамейка. Опять же казанок с крышкой, которого никто не тронет. Сделали из чугуна, и таскаться с ним по лесу радости мало. Вот топор ношу с собой. Могут и унести, особенно забредающие иногда потаватоми1. Для них вещь очень ценная.
# # 1 Индейское племя.
Бам, отчетливо прозвучало сзади и целый фонтан русских ругательств. Это даже не стоило усмешки. Любой желающий войти в первый раз, а частенько и выйти, в обязательном порядке прикладывается головой о низкую дверную притолоку. И я не избежал, хотя сам и сооружал. Теперь вытягиваю заранее руку, нащупывая косяк, и подныриваю.
– Вещи складываем в угол, - объяснил я.
– На тебе ощипывание, потрошение, жарка дичи на ужин. А я пока пробегусь до речки.
Характерно, что просить взять с собой, как вчера, Глэн не стал. Кажется, устал и не особо рвется на холод.
Бам! И новая порция ругательств.
– Вот зачем так?
– простонал: даже шапка не помогла, лбом приложился.
– Для сохранности тепла, естественно. Чем меньше дыра, тем медленнее уходит.
– Нельзя нормальную избушку?
– Ох, как ты работал финансовым директором, ежели простейших вещей считать не умеешь?
– В смысле?
– Он даже позабыл о будущем синяке и перестал тереть лоб.