Колонисты
Шрифт:
— Если будет за что — почему бы и нет? — пожал я плечами.
— Тогда слушай — многие ответы ты найдешь на севере.
— И это все? Опять север?
Незнакомец кивнул.
— Так насколько на север? Пять, десять, сто километров?
— Нужно пройти ледяную пустыню, и там, в снегах, ты найдешь ответы.
— Так у меня и вопросов-то особо нет.
— Тебя разве не интересует, кто здесь был до вас? Где они жили?
Оп-па! Вот это уже интересно.
— Ты один из них?
— Когда-то был им. И чуть не остался там. Я услышал Хруст, пошел на его зов и благодаря его шепоту я жив.
— А что
Незнакомец помотал головой.
— Я не знаю… Я был одним из многих, и к счастью, многое успел позабыть. Но кое-что помню. Если ты отправишься туда — бойся кошмаров, не нарушай тишину, не спеши, будь внимателен. Там нет людей, там лишь голодные призраки…
— Призраки? — фыркнул я.
Ну, это уже ни в какие ворота не лезет.
— Ты можешь мне не верить, можешь смеяться. Но когда ты будешь там — вспомни мои слова. Прежде чем идти к человеку, понаблюдай за ним, загляни ему в лицо и ты все поймешь.
— Что пойму?
Незнакомец промолчал.
— Ладно. Еще советы?
— Дождь уже закончился. Тебе пора.
Я огляделся — дождь действительно закончился. Я повернул голову назад, к незнакомцу, но его уже не было на месте. Я вскочил, озираясь по сторонам, держа оружие наготове, готовый выстрелить при малейших признаках опасности. Вот ведь быстрая сволочь.
— Потуши костер, когда будешь уходить, — откуда-то из темноты, окружающей костер, донесся голос незнакомца.
— Чертов фанатик, — пробурчал я. Несмотря на свой сравнительно небольшой возраст, дома, на Земле, я успел насмотреться на подобных типов. Все они любили говорить загадками, были чрезвычайно наблюдательными и часто свои наблюдения выдавали за откровения. А всякие простаки верили им.
Этот тип был очень похож на них. Разве что уж слишком много он знал. Прямо-таки слишком — и про маров, и про Кийко, и про то, что мы убили медведя. Следил, что ли? Тогда почему не спер «НКВД»?
И что за чушь он нес про «север»? Я не собирался идти в «ледяную пустыню». Оно мне надо? Это только в дешевых фильмах, сценарии к которым пишут люди с интеллектом пятилетнего ребенка, человек поверил бы бредням какого-то бродяги и пошел неизвестно куда.
В фильмах. Забавно, но сейчас, похоже, север был единственным доступным мне направлением. На юг нельзя — там мары. На востоке дорога, ведущая в Северный. К ней соваться тоже неохота — высока вероятность, что там я наткнусь на маров, и придется опять бегать.
А вот на запад я, наверное, и двинусь. Почему-то на север мне идти не хотелось. И это, скорее всего, было связано с тем, что сказал бродяга, катехумен этот. Вот специально сделаю наоборот, не так, как он сказал. Так сказать, из природного упрямства. Не буду я делать то, что хочет от меня фанатик. Не буду и все.
И я двинулся на запад. В конце концов, подобное решение имеет ряд плюсов. Во-первых, если мары все еще идут за мной, вполне возможно, что подобное резкое изменение направления движения позволит мне от них оторваться. Даже будь у них следопыт с нюхом собаки и глазом орла, он не сможет отследить мои следы после дождя. Ну, или сможет? Черт его знает. Но в любом случае я считал, что такой мой маневр собьет их со следа.
Во-вторых, именно в той стороне должен быть Кийко. Я уверен, что иду к нему навстречу, ну, или хотя бы сокращаю расстояние между нами.
Вспомнив
— Ка! Ты меня слышишь? — я не стал называть имя в эфире — вполне возможно, что мары слушают нас. Мы условились о «позывных» еще в городе. Незачем светить наши настоящие имена — нас так вычислят без всяких проблем.
— Эм? — практически сразу отозвалась рация голосом Кийко. — Ты как? Ушел?
— Угу. А ты что?
— И я бреду по лесу. Темень, хоть глаз выколи.
— Есть такое. Иду в твою сторону.
— Да, я тоже иду навстречу.
— Теперь главное — не разминуться. Есть какие-то ориентиры?
— Не хочется их называть, — я понял, что Кийко приблизительно знает, где находится, и ориентируется в лесу. Более того, подозреваю, что он знает, где можно назначить точку встречи. Вот только как это сделать, чтобы об этом не узнали мары? В прошлый раз мы были намного южнее, а в этих местах я был впервые.
— Как считаешь, насколько мы разошлись в разные стороны? — спросил я.
— Лично я от того места ушел в сторону буквально километра на два, — отозвался Кийко.
— Я вообще, кажется, не менял курса, — сказал я.
— Отлично, значит, минут двадцать-тридцать и должны встретиться.
— Не факт, можем и разойтись.
— Ладно. Давай свяжемся через полчаса и подумаем, как обозначить себя.
— Хорошо! — согласился я.
Ну что же, шлепаем на запад в течение получаса. А потом будем орать в лесу — мары по идее далеко от нас, а вот мы двое друг друга должны услышать. Во всяком случае, пара попыток у нас есть. Если ничего не выйдет — придется обоим идти к дороге. Там мы точно сможем встретиться. Правда, на дороге высокий риск нарваться на маров. Ну, да ладно, об этом будем думать тогда, когда провалится первый план.
Я шагал по темному мокрому лесу минут пятнадцать, а затем впереди увидел нечто, больше всего напоминающее потухший костер.
Я замедлил шаг, стал стараться ступать как можно тише.
Деревья впереди редели и, наконец, передо мной открылась небольшая полянка. В центре догорал или, скорее, уже тлел костерок. А возле него, спиной ко мне, сидел мужик, деловито собиравший свой небогатый скарб в рюкзак.
А это еще кто? Опять катехумен? Да нет, больше на колониста похож. Но что колонист делает в лесу сам? И возле Речного можно найти на задницу приключений, если бродить самому, чего уж говорить о Туманном лесу? Я не в счет, я тут хоть уже бывал, да и оружие у меня вполне себе серьезное — отбиться от небольшой стаи волков я как-нибудь смогу.
Мужик повернулся, и как раз в этот момент уже, казалось бы, потухший костерок полыхнул, осветив его лицо.
Вот это встреча! Иваныч!
Глава 5 Новые фокусы старого пса
И что это он тут делает? Ведь наверняка к марам собирался! Не взяли? Решили, что рабом в Шахтах ему быть самое место, а сам Иваныч был в корне не согласен? Возвращаться в Речной не захотел, чтобы не обвинили в воровстве? Чушь. Ну, получил бы штраф, минус в «полезность» да и жил бы дальше. Боялся меня? Более чем уверен — он надеялся, что я не выжил. И ведь не выжил. Единственный его просчет — он не знал, что у меня есть резервная тысяча на воскрешение.