Колония
Шрифт:
Дэвид ничего не мог поделать, чтобы помешать этому. Но может быть… Он опять посмотрел на небо. Оно серело — приближался рассвет. «Остров номер 1» закатился за неровный, как зубья пилы, горизонт.
Прежде, чем покинуть деревню, понял Дэвид, он должен что-то дать им, что-то свое — что-то способное послужить символом, клятвой, показать его благодарность и оставить им обещание. Но что? Ему было нечего дать, у него была только одежда; сапоги да пистолет. Все это ему понадобится, когда он вернется в мир городов, мятежей и насилия. И жители
Затем его осенило. Дар, совершенно не имевший никакой настоящей ценности, но глубоко символичный. Когда взошло солнце и начало красить в розовое снежные пики, Дэвид знал, что он должен сделать.
Он проспал все утро, а потом пошел повидать Бхаджат.
Старая знахарка пустила его в хижину, но сидела в дверях, не спуская глаз с обоих.
Бхаджат похудела кости ее лица стали резче. Но глаза ее не туманились.
Он провел полдень вместе с ней. Старуха разрешила Бхаджат встать и погулять с Дэвидом по деревне. Четыре молодых девушки следовали за ними на почтительном расстоянии.
— Думаю, к завтрашнему дню я смогу отправиться в путь. Ноги мои, кажется, окрепли. Я чувствую только легкое головокружение.
— Это от высоты, — объяснил Дэвид. — Мы по меньшей мере в двух тысячах метрах над уровнем моря.
— А где мы? — спросила она. — Что произошло? Я помню грузовик, потом самолет…
Дэвид принялся рассказывать ей о том, как их перехватили перуанские истребители, и как пилот высадил их здесь, далеко в горах.
— Но индейцы хорошо позаботились о нас и показали мне дорогу, которая рано или поздно должна привести к городу. Пилот сказал, что мы примерно в пятидесяти километрах от Сьюдад-Нуэво и если твои друзья все еще там…
— Ты взял меня с собой? Когда мог предоставить забирать меня полиции, а сам уйти?
Удивленный Дэвид сказал:
— Да, полагаю, мог бы.
— Разве ты не понимаешь, что если я свяжусь с ПРОН, они будут считать тебя нашим пленником?
Он пожал плечами.
— Как-то никогда не думал об этом.
На следующее утро вождь вывел Дэвида из хижины, как только они прикончили всю кашу в глиняных чашах. Казалось вся деревня знала, что гости покидают их. Старая знахарка вывела из своей хижины Бхаджат, и когда двое гостей встретились на открытой центральной площадке деревни, вокруг них скопились все остальные жители.
Молча, торжественно, вождь подарил им по красно-голубому одеялу.
— Какие красивые, — восхитилась, принимая свое Бхаджат. — Где они их достали?
— Может быть они держат овец где-то выше в горах, — предположил Дэвид. — Или меняют их на шкуры.
Подошли другие и подарили им мешочки с зерном и небольшие украшенные чаши для еды.
— Нам на дорогу, — догадалась Бхаджат.
Дэвид кивнул, вспоминая тот дар, который он решил дать им. Он шагнул к вождю и показал на нож у него за поясом из бечевы.
Лицо вождя озадаченно нахмурилось, но он медленно вынул нож из кожаных ножен и вручил
Дэвид вернулся к подаренной ему кучке сокровищ и взял в левую руку маленькую чашу. Затем, ножом в правой руке, сделал быстрый надрез по мускулистой тыльной части выше запястья. Порезал он неглубоко, но рана заболела, и из нее быстро закапала кровь.
Жители деревни ахнули. У Бхаджат отвисла челюсть. Дэвид отдал нож вождю, а потом поставил под порез чашу. Несколько капель крови рассыпалось в ней. Он протянул чашу вождю.
— Это единственное, что я могу предложить, — сказал Дэвид, — сейчас.
Вождь был явно тронут. Он держал чашу в вытянутой руке, а окровавленный нож в другой. Он поднял их повыше и повернулся показать всей деревне. Поднялся одобрительный ропот.
— У тебя все еще течет кровь, — прошептала Бхаджат.
— Через минуту перестанет, — успокоил ее Дэвид. — У меня очень сильный фактор свертываемости.
И тут он сообразил, что собирался сделать вождь. Седовласый муж, выглядевший таким же величественным и сильным, как сами горы, поднес чашу к губам и выпил кровь Дэвида.
— Иншалла! — тихо ахнула Бхаджат.
Затем вождь умело надрезал собственную руку и дал крови капнуть в чашу. И отдал ее обратно Дэвиду.
— Не собираешься же ты… — голос Бхаджат осекся, когда Дэвид выпил кровь вождя.
Жители деревни дружно закричали. Вождь поднял руку и твердо возложил ее на плечо Дэвида. Он не сказал ни слова, да их и не требовалось. Они простояли так долгий миг, пока вся деревня смотрела на них, а горные ветры вздыхали и стонали над ними.
Наконец вождь шагнул назад. Дэвид поднял продукты и одеяло, и они с Бхаджат отправились в путь. Вождь послал двух мужчин проводить их через лес до дороги. Сам он вернулся в хижину, слишком тронутый произошедшим, чтобы самому проделать это короткое путешествие.
К тому времени, когда солнце стояло высоко в небе, Дэвид с Бхаджат шагали по мощеному шоссе снова вдвоем. Они обошли строительство стороной, предпочтя вместо этого найти городок, где у них будет возможность связаться с местной группой ПРОН.
— Но что означала вся эта церемония? — спрашивала Бхаджат.
— Я хотел дать им что-то, показывающее, как мы благодарны за их доброту. — Рука Дэвида чуть побаливала, но кровь давно засохла. — В конце концов, они спасли нам жизнь.
— Да, но… кровь?
— Это все, что у меня есть. И для них она имеет глубокое значение. Думаю, мы были официально приняты в члены их племени.
— Ты принят, — уточнила она. — На меня они — ноль внимания.
— Мы могли бы вернуться, — усмехнулся он ей, — и повторить церемонию для тебя. Уверен, они будут очень рады…
— Неважно!
Они некоторое время шли по пустому шоссе, под теплеющими лучами полуденного солнца. Затем Бхаджат спросила:
— Как же ты доставил меня в деревню, если я была без сознания, когда там приземлился самолет?