Колония
Шрифт:
— Я все это понимаю. Я и сам хорошо использовал местные группы ПРОН против Всемирного Правительства. Но если они обретут слишком большую силу…
— Не обретут, — пообещал ровным тоном Гаррисон. — Не способны. Все, что они делают, антисознательно. О, они вполне сгодятся для свержения Всемирного Правительства. Но они никогда не сумеют командовать парадом. Они уже сделали попытку работать заодно с Освободителем, но у них ничего не выйдет. Тот ожидает, что они будут выполнять приказы, будут терпеливы, залягут на грунт… А они никогда не пойдут.
— Вы
— Да. Но хватит о политике, — сказал Гаррисон. Я пригласил вас сюда посмотреть нечто особенное.
Он нагнулся вперед и приложил ладонь к идентификатору в центре двери. Этот прямоугольник на миг полыхнул красным, а затем засветился ярко-голубым. Гаррисон откинулся на спинку кресла, и тяжелая дверь распахнулась внутрь.
— Заходите, — пригласил он через плечо, вкатываясь в открытую дверь. Помещение за ней освещалось тускло.
Аль-Хашими вошел за ним. Помещение это было довольно небольшое, прохладное и сухое. Мягкий ковер приглушал его шаги.
— Стойте там, докуда дошли, — донесся с небольшого расстояния впереди голос Гаррисона, и его, казалось, поглотила темнота, словно помещение было с акустической изоляцией для предотвращения любой возможности эха.
Откуда-то с высоты темноту пронзил единственный луч света. Он осветил какую-то картину, увидел аль-Хашими. Подошел поближе…
— Это же «Мадонна с младенцем» Леонардо Да Винчи!
Гаррисон в темноте позади него тихо рассмеялся.
Вспыхнул другой луч позади него, и, повернувшись, аль-Хашими увидел статуэтку пожилой женщины, — безусловно работы Родена. Третий луч-Шагал. Четвертый — крошечная пара золотых колесниц на бархатной подушечке. Аль-Хашими подошел изучить их. Их не закрывал никакой стеклянный колпак, он мог взять их в руки.
— Это из древнего Вавилона, — глухо прошептал он.
— Совершенно верно. Недалеко от Багдада, если лететь реактивным самолетом
Аль-Хашими выпрямился. Он разглядел резко очерченное верхним светом лицо Гаррисона.
— Но они же были похищены лет десять назад из Багдадского Музея, — проговорил он.
— Да. Разумеется. — Гаррисон мелко рассмеялся, и вспыхнули новые лучи. — Брейгель, Пикассо, Донателло, древнекитайские картины на шелке, электронная скульптура в стиле ультра-модерн, масло, бронза, гравюры, обтесанные и разрисованные неизвестными первобытными руками камни.
— Все похищены! — прохрипел Гаррисон. — Все до одной! Похищены у владельцев, прямо из-под носа. Вон там Гунсбергер… абстракционист… заполучил его работу, пока та находилась на пути в Белый Дом! — Он согнулся от такого сильного смеха, что внезапно затрясся от кашля.
Теперь на всем потолке пылали световые панели, и аль-Хашими увидел, что в одном конце этого небольшого помещения стояло полное витражное окно из какого-то европейского собора. А в другом конце находилась за золотой статуей сидящего Будды в натуральную величину невероятно сложная стена черепичной мозаики.
— Все предметы здесь краденные, —
Аль-Хашими огладил подстриженную бороду, не зная, что ему испытывать — гнев, ужас или отвращение.
— Послушайте, — сказал Гаррисон ставшим вдруг твердым голосом. — Когда у тебя есть все деньги, какие ты и за всю жизнь не потратишь, когда ты можешь купить все и всех, кого хочешь, что тогда остается? Только бесценные вещи — какие никто не продаст, никогда. Вот этим то я и забавляюсь. Я похищаю художественные сокровища. Это мое хобби.
— Вы призываете похитить их для вас.
— Это одно и тоже, — нетерпеливо отмахнулся он. — Важно, что я отбираю их у людей, которые никогда бы мне их не продали. Бесценные произведения искусства. Ха! Пусть себе остаются бесценными. Я мог бы предложить по сто миллионов за каждый образец, но похищать их куда забавней. Разбивает им сердца. Эти надутые индюки думают, будто смогут сохранить что-то, чего хочется мне! Не продается ни за какую цену, да? Хорошо!
Аль-Хашими медленно обвел взглядом помещение.
— Смотрите хорошенько! Вы всего седьмой из всех, кто когда либо бывал в этом помещении. И последний на Земле кто видит это. Вся коллекция отправляется вместе со мной на «Остров номер 1», теперь уже совсем скоро.
— Как скоро?
— Через несколько недель. Мы все улетим прежде чем все развалится. Нам надо быть в безопасности на «Острове номер 1», прежде чем начнется стрельба.
— А моя дочь?
— Мы найдем и повезем туда с собой, — сказал Гаррисон добавив про себя: Если сможем.
26
Если астроном М.Т.И. Том Маккорд прав, то в поясе астероидов летают сотни миллионов миллиардов тонн железоникелевых сплавов. Экономический потенциал этого склада металлов, в случае, если человечество покорит и индустриализует космос, просто потрясающий.
Дэвид поднимался по склону указанной летчиком горы, медленно, осторожно волоча ноги по скудной, жесткой коричневой траве, неся Бхаджат на руках, словно ребенка. Она не шевелилась и не открывала глаза. Он бы подумал, что она умерла, если бы не проникавший сквозь тонкую рубашку ее лихорадочный жар.
— Это хороший жар, говорил он себе. Лихорадка означает, что тело борется с вторгнувшимися микробами. В деревне найдется врач. Мы скоро будем там.
Солнце опустилось ниже слоя облаков, но его косые лучи совсем не горели. Серо-коричневый горный ландшафт казался пустынным и мрачным. И холодным. Дэвид сообразил, что пыхтит от усилий; он не мог накачать в легкие достаточно воздуха. У него начала кружиться голова. Глядя на Бхаджат, такую маленькую и хрупкую у него на руках, он дивился, почему она кажется такой тяжелой. Ноги его сделались словно свинцовые гири. Руки и спина болели.