Колония
Шрифт:
Сколько и чего дает канал, мало кто знает. Очень немного, уверяет дед, если учесть количество человек, на столы которых все добро так или иначе размазывается. Точнее, все масло достается верхушке, а те банчат ништяком на рынках. Жесткая система, насквозь рыночная.
Местечко, где стоит речной кордон, называется Старый Порт — в этом районе Марселя хозяин кордона когда-то работал. А речушка с рыболовной сетью — Рона. Дедок густо пудрит нам мозги, пытаясь убедить, что они тут типа просто живут, занимаясь лишь рыбалкой и изредка охотой, — траппер, да и только. А вот почему он ушел из своей общины и куда она делась, не говорит. Мне же очевидно, что дед трудится наблюдателем. А в чьих интересах? Таинственная Кайенна рулит?
Не успел я начать разговор на берегу, как над нами повисла темная туча, по воде застучали первые крупные капли дождя. Быстро укрыв лодки и захватив небольшие презенты, мы отправились в сухую и теплую избу. Данька остался на улице: парень грустно сидит под козырьком, смотрит за рекой и лодками. Надо бы Zicke на смену послать — пусть пацан горячего чайку попьет. Нашего, между прочим, чайку. Бывшего нашего. Но пока Ленни лучше нужна здесь, иногда требуется помощь в переводе.
На столе средней величины с пластиковым покрытием стоит тарелка с лепешками, лежат несколько копченых рыбок — угощение от хозяев. Рыба отменная! В Амазонке серьезные экземпляры водятся: одни карпы чего стоят, смотреть страшно… Хорош нильский окунь — он тут небольшой. Сомы в плавнях водятся, угрей ловили. Но каждый рыбак знает, что для ухи, жарехи и копчения лучше подходят жирненькие «локтевички» малых рек. А что, бук я тут видел, может, и ольха есть, а равная смесь таких опилок дает наилучший результат.
В Форт-Россе до сих пор коптильни нет: не успели.
Наша доля сдвинута к стене: несколько банок отечественной тушенки и сгущенки, бутылка виски, пачка ирисок и блок сигарет «Мальборо». Пустые банки, остающиеся после редких в анклаве земных консервов, даже в России ценность. А уж тут… Сколько блесен наделать можно! Мусора на Платформе по-прежнему нет и еще долго не будет. Даже здесь, в Южной Америке, где сама система переноса людей со всем барахлом уже в начале попаданства окружает мусором каждого нового человека. Все перерабатывается.
Поликластер пришедших в залив бандюков, который я ищу, называется Доусон — весьма говорящее название. От него до Старого Порта по воде двадцать четыре километра. Другой поликластер, Кайенна, стоит уже на противоположной, нашей стороне реки, на пару десятков километров выше Доусона. Пока мне ясно, что эти поликластеры-конкуренты находятся в контре неопределенной степени тяжести. Вот заинтересованные лица и приглядывают за перемещениями своих групп. В самом Доусоне и вокруг него все непросто, орудуют три группировки. Бандитский городок.
Я ничуть не опасался, что наблюдатель Себастьян, если я не ошибаюсь с его второй специальностью, может узнать трофейный катер — не узнает. Самая ходовая модель в США, их сотни тысяч выпущено. Малыш капитально перекрашен, солидно обвешан и награжден таким мотором, который вряд ли тут кому по карману.
— Видишь, дочка, это значит, что на Большую Реку пришли комми, — задумчиво молвил папаша, пригладив назад пиратский хвост не таких уж и седых волос. — Новый этап, теперь все задумаются… Фактор! У вас такой солидный флаг со звездами, люди так подумают: русские уже сожрали американцев с их штатами.
— Почему же сразу «комми»? — мягко остановила его Zicke. — Просто мы из России.
— Мадемуазель, бросьте, все русские или комми, или жестокие мафиозо, кто же этого не знает! Вы ведь, судя по всему, европейка, — уверенно отрезал франк-отшельник. — Заметьте, я не уточняю, кто вы именно, Себастьян хочет жить спокойно, нам не нужны проблемы.
— Мы и те, и другие, — успокоил его Кастет, поддержав игру. — Мы наш, мы новый мир построим.
— Так моя семья не будет против! — тут же покладисто закивал старик, в котором кроме галльской текла, похоже, еще и еврейская кровь. — Свобода, равенство, братство — как можно такое забыть! Только негров опять не пускайте в Париж.
— Нет там никаких негров, отец, точно говорю, — хохотнула сильфида. — Они гораздо севернее, за египтянами.
Себастьян внимал и удивленно обменивался взглядами с Соней. Дружеский разговор протекал с заранее оговоренным разделением ролей. Если Кастет выспрашивал Себастьяна обо всем, нас интересующем, то Ленни старательно и дружелюбно рассказывала аборигенам о России и Русском Союзе. Я же больше слушал, изредка и тихо спрашивая либо уточняя.
— А что у вас с медициной, русские? В Доусоне есть фельдшер, а в Кайенне даже врач, правда, детский.
— Коротко так скажу: в русском Медцентре весь Союз лечится. Тео там новый зуб вставлял, дорогой, открой рот.
Вот паразитка.
— Два корпуса, современное оборудование и грамотные специалисты…
— О! — Себастьян, внешне спокойный и независимый, слушал ее очень внимательно, несомненно взвешивая резоны. По-житейски вполне понятно: ласковый теленок двух маток сосет.
— Кто-то к вам наведывается? Как вообще обстановка вокруг, не постреливают?
— На Большой Реке почти всегда тихо, люди стараются друг к другу без необходимости не подходить. Сильного на Большой Реке издалека видно, да их все знают! Слабые к берегам жмутся. Но даже бандиты стараются на воде никого лишний раз не обижать: потом ведь не угадаешь, из какого куста картечью по лодке ударят.
— А на дорогах?
— Там бывает всякое, даже реднеки [10] есть, разъезжают. Вся техника в руках желающих пограбить, а они всегда близки к руководству какого-нибудь поликластера.
«Реднеки» — наверное, нарицательное. Впрочем, если сюда запятнашилась семейка определенного образа жизни из южных штатов…
— К вам наведываются?
— Случается, но пока нам удавалось договориться.
Значит, какую-то дань с них скребут. Или крыши Кайенны хватает? Столько вопросов… Но подробней он сейчас точно не расскажет: первый визит. Кроме того, мы появились и уехали, репутации у Форт-Росса еще нет, людям присмотреться надо — им здесь жить.
10
Презрительное прозвище, порожденное в США, означает что-то типа «деревенщина».
Пойду-ка я снаружи гляну, ребята все фиксируют, так что потом послушаем.
Под предлогом острой необходимости отлить я извинился, спросил, где тут ключевое заведение, и вышел на улицу. Дождь уже заканчивался.
— Дань, иди в избу, погрей горло… Фотографировал? Хорошо. Я пока тут похожу.
С углов козырька стекали струйки воды. Свежий последождевой воздух, наполненный озоном, ароматами леса и какой-то эфирной энергетикой, кружил голову. И не только он.
За десять минут мы получили такую порцию новой информации, что голова буквально кипела. Французское «пятно» не единично. Значит, и наши где-то есть! А может, и еще раз есть! Много раз есть, так ведь? А магистральная дорога, идущая вдоль берега? Выходит, что предводитель искателей приключений Поль Бокюз, крутой true survival man, [11] утащивший галлов в район плато, интуитивно оказался прав. Где-то там, на западе, действительно пролегает грунтовая дорога работы Дортреста № 1 Смотрящих, сделанная по единому проекту и ведущая неведомо куда. Значит, нужно затевать степной рейд: вполне может быть, что грунтовка подходит к Форт-Россу достаточно близко, чтобы мы имели возможность без особого труда выходить на нее. Прежде всего нужно обогнуть южный лесной массив, примыкающий по берегу к эвкалиптам. А от Старого Порта до грунтовки всего-то с километр по тропе. Значит, если скинуть в этой точке технику…
11
Правильный выживальщик (англ.).