Кольт в декольте
Шрифт:
— Ой, да тот маньяк не убийца, а так, придурок, — махнула Лариса рукой, хихикнув.
— Предоставь это мне решать, — сердито проворчала я, грохнув стаканом по столу.
— Ну, если это тебя так взволновало, то я расскажу, — пролепетала беззаботно Лариса.
— Да уж, сделай милость, — кивнула я, поражаясь беспечности клиентки. Она до сих пор не понимала, в какую скверную историю вляпалась.
— Я ушла, — сообщила нам Альбина Германовна, захлопнув входную дверь.
— Слава богу, что она ушла, а то бы непременно стала подслушивать. — Сообразив, что она говорит шепотом, Лариса засмеялась. — Вот, блин, до чего она меня запугала! А интересно, Женя, есть ли у нее муж? Она такая страшная, что, наверно…
— Я хочу услышать про маньяка, — оборвала я треп клиентки, хлопнув по столу ладонью.
По
— Женя, ты становишься какой-то злой. Вот по столу хлопаешь.
— Маньяки довели, — буркнула я.
— Ладно. Рассказываю тебе про своего странного поклонника, только не смейся, — объявила Лариса, словно конферансье на сцене театра.
— В данный момент я совершенно потеряла веселость, — заверила я ее, — рассказывай, не томи.
— Мы с девчонками были в ночном клубе. Ну, девичник у нас был. И вдруг подходит он. Ну, это вообще. Такой мужчина! Высокий, симпатичный, в белоснежном костюме. И ко мне, прикинь. Вокруг полно красивых баб, а он ко мне с животом. Говорит там что-то типа «сражен, мадам, вашей красотой». — Лариса засмеялась и сразу поправилась: — Только говорил он это красиво так. Видела «Унесенные ветром»? Ну он прямо как Кларк Гейбл. Весь из себя. Мои девчонки так и выпали в осадок. Сидят, глаза по полтиннику. А он со мной танцевать. У меня живот мешает, чуть со стыда не сгорела. А если бы Степа узнал, что я танцую в ночном клубе, то вообще бы убил. Ну, потанцевали, пообщались. Он сказал, что зовут его Ефим и он владеет здесь где-то несколькими нефтяными скважинами.
— А в каком ночном клубе вы были? — спросила я. С этого момента история начала мне казаться сомнительной. Всеми скважинами в области владела компания «Тарасов Нефтегаз», а владельца компании я не раз встречала, и это точно был не человек, описанный Неделькиной.
— Мы были в «Осьминоге», — призналась Лариса. — Ангел нас туда затащила.
— Бандитское место, — заметила я.
— Ага, — согласилась Лариса и продолжала: — Ну, выходим из клуба, а для Ефима шофер подгоняет длинный черный лимузин. Мы вообще в ауте. Развез нас всех по домам. Когда прощался со мной, то просто завалил комплиментами, просил еще раз встретиться. Я от него еле отвязалась. Говорю, видишь живот, я жду ребенка и у меня есть муж. На следующий день я гуляла рядом с домом. Зашла в кафе, посидела, поела мороженого. Выхожу, а Ефим тут как тут с огромным букетом роз. Встал прямо на асфальт коленом, поцеловал руку и предложил выйти замуж. Я стою как дура столбом и не знаю, что делать. На мое счастье, мимо проходила Альбина Германовна. Она как подошла, Ефим на нее глянул, сел в такси и умотал. В следующий раз, когда я сидела на лавочке, он подкрался ко мне сзади и закрыл глаза ладонями. Я решила, что это Степа, потому что от него пахло одеколоном таким же, как у мужа, и я не испугалась. Потом он обнял меня, начал целовать в шею, протянул из-за спины коробку конфет. Я смотрю, рука-то не Степина, и как заору. Ну, этот козел начал извиняться, чуть не расплакался, опять про любовь понес. Обещал больше не тревожить и ушел.
— И что, не потревожил? — спросила я.
— Да, щас. Дальше совсем рассказывать даже не хочется, — скривилась Лариса.
— Раз уж начала, договаривай, — велела я.
— Мне хотелось позагорать, а на пляже с животом как-то неудобно, — вздохнув, сказала Неделькина. — Я так люблю загорать и купаться. Ну, думаю, хотя бы немножко, хоть в теньке, чтобы ребенку не повредило. Взяла такси и махнула в коттедж. Он у нас на берегу Волги, но муж мне сейчас там запрещает жить, вроде как в целях безопасности. Его еще до конца не достроили и что-то там доделывают, кажется, внутри что-то. А я думаю, в дом заходить не буду, поставлю шезлонг в теньке где-нибудь в саду и посижу. Ключи я у мужа стащила. Приехала. Из рабочих никого. Поздоровалась с соседями. Мне даже соседский пацан шезлонг помог поставить. Легла. Лежу себе в теньке, балдею. Соседи собрались и уехали. И что-то мне стало страшно одной. Вдруг выходит Ефим в одних плавках. Я чуть на месте со страху не умерла. А он ко мне. Навалился и шепчет, что если начну кричать, то он за себя не отвечает. Потом говорит, что уйдет, если я поцелую его один раз, и сам меня поцеловал. От страха я не могла даже пальцем пошевелить. Потом он встал и говорит, что уезжает за границу,
— История — закачаешься, — высказала я ей свои ощущения. — Удивляюсь, как ты можешь в своем положении шляться где ни попадя?
— Ты только мужу не рассказывай, — спохватилась Неделькина и стала обещать, как маленькие дети: — Я больше никогда-никогда не буду так делать. Честное слово!
— Договорились, на первый раз прощается, — с наигранной строгостью сказала я. — Теперь скажи, Ефим не мог быть тем человеком, который на тебя напал?
— Не-а, не похож. Я же видела его глаза, — покачала головой Неделькина.
— А он все время был на лимузине? — спросила я.
— Нет, только первый раз у клуба, — ответила Неделькина, — потом на такси. Сказал, что лимузин в починке. В последний раз я вообще не слышала звука двигателя. Вышел за ворота и куда-то делся.
— На самолете улетел, — ухмыльнулась я, окончательно убедившись, что Ефим какой-то жулик. — Лариса, ты можешь вспомнить даты, когда ты с ним встречалась?
— Я с ним не встречалась! — бурно возразила Неделькина. — Он сам приставал!
— Согласна. Когда он к тебе приставал, помнишь даты? — не отступала я от своего.
— Так, девичник в клубе был пятого. С цветами он подошел на следующий день, значит, шестого, — стала вспоминать Лариса, почему-то загибая пальцы. — Последняя встреча, когда он полез целоваться, была в День города, двадцать пятого. Помню, еще муж куда-то по делам уехал. А случай, когда он приперся с коробкой конфет, произошел где-то между цветами и поцелуями.
— А муж, значит, не узнал, что ты, когда его нет, сбегаешь из дома? — спросила я с сомнением.
— Я ему рассказывала, что хожу гулять, — Неделькина снова отвернулась к окну и посмотрела куда-то вдаль. — Женя, а может, сходим куда-нибудь, развеемся? Действительно. Что дома киснуть? Я уже задыхаюсь.
— По улице бегает убийца и стреляет пулями, которые прошивают сталь и бетон, как бумагу, — напомнила я сварливо. — Давай лучше дома посидим.
От моих слов Неделькина сникла и до обеда не упоминала о прогулках на свежем воздухе. Начались какие-то сериалы по телевизору. Она села их смотреть.
Я же от нечего делать стала обзванивать морги в поисках покойника, подходящего под описание Зубарева. Если он исчез, то его, скорее всего, устранили, как хотели устранить Банкину. Однако среди неопознанных трупов Даниила Сергеевича не обнаружилось. Видно, убийца позаботился о теле, всплывет теперь следующей весной в какой-нибудь речке или озерке, либо грибник наткнется через пару лет на провалившуюся могилу.
Испытывая жуткое разочарование от проделанной работы, я решила использовать последний шанс и стала звонить по больницам. И — о чудо! Нашелся человек, соответствующий его описанию, только с другой фамилией. Мужчину нашли вчера под утро в одном из детских садиков с пробитой головой. От него сильно разило спиртным, а в кармане лежал пропуск, где черным по белому значилось, что Зубарев вовсе не Зубарев, а Пьяных Вадим Петрович, слесарь ЗАО «ЗМК-Тарасовский».
По телефону, разыгрывая из себя безутешную жену пропавшего человека, я вынудила дежурного пойти и сравнить еще раз фотографию в пропуске с оригиналом в палате. Вернувшись, дежурный сообщил, что произошла ошибочка. На фотографии в пропуске совсем другой человек. Видно, когда оформляли, даже не взглянули в лицо, тем более что оно было все в крови. Просто переписали данные из пропуска.
— Когда вы сообщали родственникам, вас не насторожило, что они заявили, дескать, Пьяных Вадим Петрович дома, а? — стала я издеваться над нерадивостью медиков. — Надо же, так бы и помер, и похоронили бы под чужой фамилией.
— Мы звонили домой. Жена сказала, что выгнала этого алкоголика и если он теперь окочурится, то это не ее проблема, — ответил дежурный.
— В каком он хоть состоянии? — поинтересовалась я.
— В коме, — буркнул врач, — но заметна положительная динамика. Будем надеяться, что выкарабкается.