Колумб
Шрифт:
Следующий день принёс Колону новые разочарования. Как обычно, вечером он пришёл к Загарте, после спектакля попросил мориска пригласить к нему Беатрис, но получил ответ, что та прийти не может. Колона это не устроило.
— Это ещё почему? — взорвался он.
Загарте развёл руками, его плечи поникли.
— Женские капризы. Что я могу поделать?
— Тогда посмотрим, что смогу сделать я. Где она?
— У неё жуткий темперамент, Ваше высочество. Если её рассердить, она превращается в дикую кошку.
— Так рассердим её. Показывай дорогу.
Как он выяснил в тот вечер, Беатрис занимала две комнаты на верхнем этаже. Одна служила для неё костюмерной, из неё шла дверь в крохотную спальню. На полу спальни лежал восточный ковёр, у одной из стен стоял диван с яркими подушками. Беатрис встала, когда Колон возник в дверях, высокий, решительный. Её отказ от совместного ужина вывел его из себя.
— Вы, сеньор? Но я же просила…
— Я знаю, о чём вы просили. — Он захлопнул дверь, оставив Загарте в костюмерной. — Такого ответа я не приемлю. Я пришёл узнать, почему мне отказано?
— Разве я обязана во всём потакать вашим желаниям?
— Нет, если они уже не совпадают с вашими. Послушайте, Беатрис, чтобы отказать мне, должна быть веская причина.
— Вы разговариваете со мной так, будто я — ваша собственность. — Она опустилась на диван. — Я, однако, вам не принадлежу. И будет лучше для нас обоих, если вы вернётесь к вашим друзьям при дворе.
— Беатрис! Что всё это значит?
— Лучшего совета я вам дать не могу. — Она не смотрела на него. — Эта очаровательная дама вчера в Мечети… Такая величественная, подруга королевы. Она подходит вам куда больше, чем я.
Он подошёл ближе, опёрся коленом на диван, склонился над ней.
— Неужели я удостоился такой чести? Вы приревновали меня?
— Приревновала? Да. Я же не игрушка придворного кавалера.
— А я — не придворный кавалер. Скорее одинокий мужчина, который любит вас.
Беатрис чуть слышно ахнула, столь неожиданными оказались его слова. Медленно подняла полные страха глаза.
— О чём вы говорите? Мы знакомы едва ли с неделю.
— Мне этого хватило, чтобы полюбить вас, Беатрис, и я не могу поверить, что вы не догадываетесь о моих чувствах к вам. Вы вернули мне мужество, прогнали прочь одиночество, расцветили до того тусклую жизнь. Для меня вы не просто женщина, но воплощение женственности, которую я боготворю, благодаря двум моим матерям, тоже женщинам, одной на земле и одной на небесах.
Теперь она смотрела на Колона с благоговейным трепетом. Глаза её наполнились слезами. Губы задрожали. Но Беатрис переборола себя и рассмеялась.
— Дьявол может снабдить мужчину языком ангела, лишь бы совратить женщину.
— И вам кажется, что я преследую именно эту цель?
— Судьба многого лишила меня, но даровала умение разбираться в людях.
— Значит, во мне вы видите только плохое? Это, моя Беатрис, не что иное, как чистое упрямство, — произнося эти слова, Колон обнял её и притянул к себе.
Поначалу, захваченная врасплох, она не сопротивлялась. Но когда его губы коснулись её щёки, словно очнулась и начала вырываться, оттолкнув его от себя.
— Нет! — выкрикнула она. — Нет!
— Беатрис, — молил он, — ну почему вы не хотите прислушаться к голосу сердца?
— Моего сердца? Что вы знаете о моём сердце?
— То, что говорит мне моё.
Беатрис опустила голову, и Колон, решив, что сопротивление сломлено, сел рядом и вновь обнял её.
— Вы рады, Беатрис? Скажите мне, что вы рады. — Губы его прижались к шее Беатрис, и та, как ужаленная, вырвалась из его объятий.
— Ах, вы слишком спешите. Дайте мне время. Дайте мне время.
Её смятение удивило Колона.
— Время? Но жизнь коротка. И времени у нас так мало.
— Я… я должна увериться, — в отчаянии выкрикнула Беатрис.
— Во мне?
— В себе. Ах, оставьте меня. Умоляю, если вы действительно любите меня, как говорите, оставьте меня сейчас.
Смятение, охватившее её, было столь велико, что ему не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Колон встал.
— Я не понимаю, почему вы так расстроились. Но не буду требовать немедленного ответа. Вы всё расскажете мне, когда мы снова увидимся.
Наклонившись, он поцеловал ей руку и ушёл.
Несколько минут спустя Загарте, заглянув в спальню, застал Беатрис в слезах.
— Что случилось? — обеспокоился он. — Этот долговязый мерзавец обидел вас?
— Нет, нет. И не смей так называть его.
— Зря вы его защищаете. На вашем месте, Беатрис, я бы не тратил на него столько времени. Как мне сказали, за душой у него ничего нет. Он даже не придворный, а иностранный авантюрист, живущий на подачки. Добра от него не жди. Да ещё он ухлёстывает за женщинами. Вот и маркиза Мойя…
Продолжить она ему не дала.
— Прикуси свой злобный язык, Загарте. А не то тебе его укоротят. Оставь меня одну. Уходи.
— Успокойтесь, моя девочка. Я ещё не успел сказать, зачем пришёл. Вас хочет видеть очень важный идальго.
— А я никого не хочу видеть.
— Ш-ш! Ш-ш! Послушайте меня. Ему нельзя отказать. Он — племянник главного инквизитора Кордовы. Только что вернулся в Испанию и утверждает, что он — ваш давний друг, граф Арияс.
Её глаза широко раскрылись.
— Кто?
Загарте потёр руки.
— Вижу, вы его знаете.
— Знаю. И тем более не хочу видеть.
— Ну перестаньте. Проявите благоразумие. Он…
— Я знаю, кто он такой. Он полностью соответствует тому описанию, которое ты дал сеньору Колону.