Колумбелла
Шрифт:
Я с вызовом надела его и посмотрелась в зеркало. Ничего плохого в этом цвете не было. Бели я и выглядела тусклой, то не из-за платья, а из-за так мешавших мне скованности и нерешительности. По крайней мере, я смогла до блеска расчесать Мои густые каштановые волосы, и вспомнила, что Лейле нравится моя прическа. «Кто кому помогает?» — с усмешкой спросила я себя.
Когда я спустилась вниз, все сидели на террасе с высокими запотевшими бокалами в руках и мило беседовали. Все, кроме Кингдона Дру, которого я сразу же поискала глазами. Чуть разочарованная, но, все же испытывая некоторое облегчение от его отсутствия, я подошла к низкой ограде, построенной из местного голубоватого камня, и встала спиной к остальным, вряд ли замеченная ими.
Солнце освещало небо над Сент-Томасом прекрасным розовым сиянием, которое я уже видела раньше. Оно медленно садилось за западные холмы, окрашивая облака, небо и воду в цвет моего платья. Даже серая каменная башня Замка Синей Бороды, стоящая на одиноком, более низком, холме, выглядела розовой под этим сверкающим небом.
За спиной я слышала голоса. Алекс Стэр спрашивал Лейлу, нашла ли она в магазине то, что хотела. Один из клерков рассказал ему о покупке двух красных платьев.
Лейла неуверенно ответила:
— Платье очень неудачное. Я заменю его на что-нибудь другое, если не возражаешь.
— О, дорогая! — насмешливо-жалобно произнесла Кэтрин. — Я так хотела, чтобы мы были похожи! Этот красный цвет просто бесподобен!
— Ты отважная женщина, Колумбелла, если вступаешь в подобное соревнование! — притворно-насмешливо заметил Алекс.
Я удивленно повернулась и увидела, что остальные тоже смотрят на него.
Он улыбнулся им, встряхнув лед в бокале.
— Разве вы не видите, что происходит в нашей семье? — Стэр выпил за здоровье Лейлы. — Среди нас растет красавица! Кэтрин вскоре придется уступить ей первенство!
Лейла смутилась и виновато посмотрела на мать:
— Он не это хочет сказать, Кэти! Просто Алекс любит меня дразнить!
— Я не дразню, а констатирую факт, — так же тихо, но жестко, как и раньше, отрезал он, и его пиратский голос напомнил мне о рисунке девочки.
Кэтрин звонко рассмеялась, но ее смех мне не понравился. К обеду она переоделась в нарядное голубое платье из шелковой чесучи, переливающее зеленым оттенком при каждом движении, и выглядела очаровательно — молодой, трепетной. Ее неуклюжая юная дочь вряд ли могла составить ей достойную конкуренцию. Но, тем не менее, Алекс издевался над ней, и я в замешательстве спрашивала себя, почему. Такая тактика ради Лейлы была опасна. Можно было легко представить, как отчаянно Кэтрин оборвала бы этот разговор, если бы видела в дочери соперницу. Я давно это пережила, и сердце у меня сжалось от недоброго предчувствия. Нет, больше я не могу смотреть — на это, не хочу ничего слушать!
Поскольку мое присутствие, похоже, так и осталось незамеченным, я ушла. От террасы к склону холма вела тропинка, и я лениво поплелась по ней в тропическую рощу, которую видела прошлой ночью с галереи. Тропинка петляла в густых зарослях, которые вчера при лунном свете казались мрачными и таинственными. Впрочем, сейчас они выглядели не менее зловещими. Вокруг меня были настоящие джунгли, но такие странные по подбору растений, что не казались естественными, создавалось впечатление, будто кто-то их посадил.
Однако вскоре я вышла на поляну, посередине которой стояло огромное дерево манго. Тут же была устроена смотровая площадка, обнесенная грубой деревянной изгородью. Рядом с ней — низкая мраморная скамейка. Подойдя к перилам, я посмотрела вниз и увидела что-то вроде бассейна, выложенного каменными плитами. Мне было известно, что это такое. Когда я приехала на Сент-Томас, тетя Джанет объясняла, что у подножия почти каждой скалы тут устроены водоемы для сбора дождевой воды, но до сих пор так близко ни к одному из них я не подходила, а потому с интересом принялась его разглядывать и, увлекшись, не услышала шагов за собственной спиной.
— Добрый вечер, Джессика Аббот, — неожиданно раздался голос Кингдона Дру.
Испугавшись, я развернулась, и мгновение просто смотрела на него, ощущая, как во мне поднимается старая тревога. Я была настороже, готова к отпору, враждебно настроена и прекрасно помнила, что у покоя, которого мне так хотелось, есть более серьезная угроза, нежели Кэтрин, а потому должна противостоять всему, связанному с этим человеком. Это была смешная реакция, но я вздернула подбородок, полностью встав в оборонительную позицию.
— Значит, вы нашли сад миссис Хампден? — мягко спросил он. — Его заложила ее свекровь, а Мод продолжила засаживать, устроив джунгли в миниатюре. Но в последнее время сад пришел в запустение, потому что она постарела и заболела. Видите, как все быстро зарастает сорняками?
От этого безобидного разговора мои опасения немного улеглись. Вероятно, и он хотел того же, почувствовав мою тревогу, готовность к борьбе. Но эта мысль меня не утешала. Я уставилась на растрепанную прядь темных волос над его правым виском и заявила:
— Так хорошо здесь побыть в одиночестве!
Он удивился:
— Вам хочется побыть одной?
Я оставила его вопрос без ответа и вдруг поняла, почему мне не по себе с этим человеком. Похоже, когда мы оказывались вместе, между нами пробегал ток — странный волнующий ток, состоящий из влечения и неприязни, и что в нем преобладало, было трудно определить.
Указав на мраморную скамейку, Кингдон предложил:
— Может, присядем, мисс Аббот? Я хотел бы с вами поговорить.
Насторожившись, я села и замерла в ожидании. Ничего! Через мгновение рассею все его страхи относительно меня, сообщив, что ничего не могу сделать для его дочери, одобряю его решение отослать ее, а сама хочу как можно скорее отсюда убраться!
— Вы достаточно изучили ситуацию, чтобы прийти к. какому-то решению? — спросил он.
Я заговорила быстро, чтобы не передумать:
— Вы с самого начала были правы! Это семейное дело. Я тут бессильна. Если хотите, завтра же уеду!
— Вы меня пугаете! — Его рот скривился в мрачной улыбке. — Я ожидал, что вы будете бороться. Разумеется, вы с самого начала были настроены против меня, но я думал, мне будет очень нелегко убедить вас не оставаться. Спасибо за приятный сюрприз!
— Бессмысленно браться за невыполнимое, — холодно добавила я.