Колумбийская балалайка
Шрифт:
Все посмотрели друг на друга.
— А с наркотой никто не повязан? Ну-ка разбудите этого типа. — Алексей показал на Вовика.
Михаил, оказавшийся ближе других к Вове, пнул его. Пнул легко и безрезультатно.
— Тоже мне — «крутой», — мрачно прокомментировал Михаил.
— Он мог быть перевозчиком, — предположил Алексей.
— Вряд ли, — тихо возразила Татьяна. — Он говорил вроде, что будто бы химик какой-то. Или биолог, что ли.
— А биологи курьерами не бывают? — пожал плечами Алексей. — Или химики? А если химик, может, он какую новую наркоту изобрел.
— Химик, блин, — сквозь зубы прорычал Михаил. — Биолог. Ну я щас этого ботаника.
— Миша, остынь, — устало бросил Борисыч и принялся обмахивать потное лицо кепочкой. — Перевозчиком мог быть любой.
— Ой, — вдруг пискнула Люба и прикрыла рот руками. — Может, я. — ее глаза округлились, — я им нужна? Слушайте, о Господи! Ты сказала — Эскобара?
— Выкладывай, ну, живо! — взял ее за плечи Алексей и придвинул к себе. — Тихо и внятно. И без воплей мне.
— Я вот что подумал. Не о том мы говорим. — встрял Борисыч.
— Погоди, отец, — остановил его Алексей и снова повернулся к Любе: — Ну?
— Я, это… я, Леша, жила в Панаме с одним мужчиной.
— Сколько ты уже торчишь в Панаме?
— Пятый месяц. Три дня в Ла-Пальме. А до того в Читре.
— Зачем ты вообще сюда приехала?
— К Габриэлю.
— Что за хрен?
— Ну-у. Панамец один. А может, и колумбиец.
— Ты что, не знаешь?
— Черный и черный. Говорит по-ихнему. Я в Свердловске в одном «ночнике» танцевала. Там и познакомились. Ну, пообщались недельку… Потом он меня вызвал в Панаму. Чего еще?
— Ты что ж, по-испански сечешь?
— Ничего я не секу.
— Он по-русски, что ли, сек?!
— Нет! — взвизгнула Люба. — И не надо повышать голос, я тебе не жена!
— Оставь свои бабские штучки. Здесь вопрос жизни и смерти. Отвечай коротко и четко.
— По-английски! По-английски мы говорили! Я так… немного в училище, потом курсы, в тот «ночник» без знания языков не брали… перед поездкой немного подучила еще. А он не лучше моего. Короче, понимали друг друга. — И с вызовом закончила: — Да и не очень мы с ним болтали, все больше делом занимались.
— Уф, ну и духотища тут у них, — невпопад выдохнул Леха. — Кто он? Чем занимался?
— Пустышку тянешь, — вмешался Михаил, который бросил возиться с Вовой, едва завязался этот интересный разговор.
— Не лезь! Кто он?
— Говорил — по бизнесу. Не проверяла. Богатый, по местным меркам. Квартиру недешевую мне снял. Целыми днями пропадал, приходил вечером или только на ночь. Однажды летал в Колумбию. Точно! Говорил, что там часто бывает. Вообще похож на мафиозного. Таинственный.
— Так бандит или нет?
— Да не знаю я, не знаю! Пистолета не видала.
— Ну и на хрен ты нам все это рассказываешь, не пойму!
— Сбежала я от него, понимаешь ты?! Вот в чем дело. Об этом и рассказываю. Сбежала от него… в Ла-Пальму.
— Сбежала? Натурально? — удивился Михаил.
— Да.
Леха, едва сдерживаясь:
— Деньги, бумаги, вещи его не брала?
Люба:
— За кого ты меня принимаешь?!
Леха, все еще сдерживаясь:
— За труп. В который скоро превратишься. И мы вместе с тобой. Отвечай, овца, брала или нет?
Люба, не вполне твердо:
— Ничего не брала.
Леха, взревев:
— Говори, коза!
Люба, чуть не плача:
— Только деньги, которые он мне дал. Когда я приехала, он пачку выдал. На, говорит, трать, развлекайся. Их и взяла.
— Сколько?
— Там оставалось пятьсот. Долларов.
— Ха! — воскликнул Михаил и с улыбкой оглядел стоящих рядом. — Пробили, из-за чего разборки-то начались!
— Ты его не знаешь. — Люба повернулась к Мише. — На деньги ему начхать. Из ревности мог свою мафию поднять.
— Так, мне все ясно. — Леша отошел от своей ночной возлюбленной и нервно заходил по камере, засунув руки в карманы обвислых тренировочных штанов.
— Зачем от него срыла-то? — поинтересовался Миша.
— Надоел, — то ли объяснила, то ли отмахнулась женщина.
— Не о том мы говорим, — снова взял слово Борисыч. — Если их интересует один из нас, а других они собираются пустить в расход, то какая нам, в сущности, разница, кто этот один? Допустим, Михаил. Или пускай некий перевозчик наркотиков. А что делать пятерым непричастным? Умереть? Я, как человек из этой пятерки, обеспокоен своей судьбой, а не какого-то избранника мафии.
— Миха, да разбуди ты его наконец! — вдруг прекратил расхаживать Алексей и вытянул руку по направлению к Вовику.
— Сам буди, — огрызнулся Миха. — Будильник нашел.
— Я вот подумала сейчас, — сказала Татьяна, — те, за дверью, — люди из низшего звена. Они слышали звон, но поняли его по-своему. Может быть, дела обстоят не так. И мы обыкновенные заложники обыкновенных террористов. Как в фильмах. Чем нас больше, тем террористам лучше. Будут держать нас взаперти и что-то у кого-то требовать.
— Ты же сама говорила. — развел руки Михаил.
— Я ничего не утверждала, я передала то, что слышала.
Опять вступил Борисыч:
— Хорошо бы так. Хотя тоже ничего хорошего. Но мы, мне сдается, должны исходить из худшего. Иначе может быть поздно что-либо поправить.
— Что ты предлагаешь? Бежать? — оказался рядом со стариком Алексей, бросив заниматься Вовой. Бросил, впрочем, уже добившись успеха. Леха поднимал его, тряс, ставил к стене, отпускал, опять ставил, и — Вова проснулся. А проснувшись, тут же заявил о себе: