Колыбель времени
Шрифт:
— Знаете Шахада? — уточнил мулла, Эверилд растерялась.
— Скажи да, я мысленно тебе надиктую, — сказал принц Эрик, связавшись с Эверилд ментально.
— Да, мулла, — покорно проговорила Эверилд. Честно, ей не терпелось покинуть мечеть. Она даже бы, наверно, бежала, если бы сын не был в заложниках. Темный Эрик мысленно передал ей текст, слава богам, он был на арабском, а Эверилд немного его знала.
— «Ашхаду ал-ляя иляяхэ иллял-ла, ва ашхаду анна мухаммадан расулюл-ла» или «Ашхаду ал-ляя иляяхэ иллял-ла, ва ашхаду анна мухаммадан ‘абдуху ва расуулюх»[1].
—
— Любимая? Забавно, — вампирша усмехнулась, что ни скажи, но принц казался ей мальчишкой, который иногда превращается в грозного, брутального мужчину. — И всё же ты меня, принц Эрик, забавляешь. Сколько тебе было лет, когда тебя обратили? — не удержалась от любопытства Эверилд.
Они уже покинули мечеть, и вампир немного позволил ей пройтись пешком. Недалеко, но этого хватило, а главное — она увидела напротив храм Софии. Он не сильно изменился, но всё равно был немного реконструирован.
— Забирайся в паланкин, рабы тебя отнесут ко дворцу.
— В храм Софии мы не успеем зайти? — с какой-то досадой спросила Эверилд.
— Нет, отныне ты мусульманка, и да, мне было двадцать лет, когда меня обратили, — запоздало ответил принц.
Эверилд неохотно забралась в паланкин, и рабы понесли его мимо идущих по своим делам людей. Слышалось ржание коней, она смотрела через занавески на город, он, вроде, изменился, а вроде — и нет. Но всё равно здесь присутствовала чужая рука, Константинополь был родным и чужим одновременно. В сердце что-то сладко сжалось, и по щекам потекли слезы. Она узнала улицу из своего города. Они на ней играли с мальчишками в воинов. Учились воровать, да-да, она переняла привычку матери. Они загоняли нищих ребят в угол и били палками, просто так, от скуки, а нищие смотрели затравленными собачонками. Однажды парни так увлеклись, что забили одного мальчика насмерть.
Погрузившись в свои воспоминания, Эверилд не заметила, как они прибыли ко дворцу, где ее передали евнуху. Они вошли в шикарный коридор из белого мрамора, высокие десять колонн поддерживали потолок, вокруг суетились слуги, кто-то носился с подносами, кто-то — с охапкой грязного белья, кто-то — со стопкой только что постиранных вещей, кто-то просто куда-то бежал. Эверилд закатила глаза, у нее уже голова шла кругом от этих мельтешений. Благо, ее лицо скрывала паранджа, видны были только голубые глаза. Она скользила в море людей, огибала, пропускала их, пока они не пришли в небольшую комнату.
— Здесь ты будешь жить. Калхая введет тебя в курс дела, — сказал евнух и оставил Эверилд одну в комнате.
Мебели здесь почти не было: стол, шкаф да кровать. Какая ее Калхая должна ввести в курс дела — непонятно. Эверилд заглянула в шкаф, там висели простенькие наряды, по сравнению с ее одеянием, они очень бедные. Ее мутило от самой мысли, что придется кому-то прислуживать. Она из правящего класса вампиров, пусть и политикой не занимается, и должна прыгать перед едой! Это очень унизительно, и Темный Эрик еще за это ответит.
В комнату вошла полная женщина с длинными седыми волосами, собранными в шишку, закрепленную шпильками.
—
— Да, госпожа, — робко подтвердила Эверилд, сделав легкий поклон.
— Первым делом тебя осмотрит лекарша. Я слышала, что ты уже женщина. По идее, у нас таких не бывает, но раз султан так захотел, кто я такая, чтобы оспаривать его решения? Я так понимаю, ты та пиратка, о которой ходят легенды?
— Возможно, — холодно ответила Эверилд, ей вообще сейчас не хотелось говорить о прошлом, это было слишком больно.
— Хорошо. Я вижу, ты не желаешь на эту тему говорить. Ну, раз мне тебя поручили, я тебе должна рассказать о твоих обязанностях. Утром у девушек занятия танцами, музыкой, уроки по математике, изучение турецкого языка, письменности, истории и этикета. Днем все девушки приступают к работе — это уборка, шитье, прислуживание своим господам. Вечер полностью свободен, можно делать, что хочется. А вот и лекарь.
И правда, в покои вошла молодая девушка с черными густыми волосами, собранными в корону, одетая в зеленые шаровары и платье. Она провела осмотр, куда только не заглянув. Эверилд напряглась, когда та начала считывать пульс, пришлось внушить, что сердце бьется нормально. Лекарь посмотрела зубы, заглянула в подмышки и лоно. Что она там хотела найти, девственность? Ее должны были предупредить, что Эверилд уже женщина.
— Хорошо, не беременна, — сказала она, и до вампирши только сейчас дошло, для чего ее проверяли. — Как давно у вас был половой контакт?
Эверилд закатила глаза.
— Две недели назад.
Лекарша скривилась.
— Грех.
— Ну, простите, что я была замужем и не уберегла себя для похот… — фразу вампирша не договорила, дав себе мысленную затрещину. Лекарь что-то записала в своем блокноте, ушла. Хотелось выть от ярости, бессилия и этого унизительного положения.
«Эверилд Тревел прислуживает еде. Нет, Темный Эрик точно за это ответит. А еще партнерство предлагает! Как только язык поворачивается?»
Вампирша сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, но не помогло, ярость всё равно клокотала в груди, и от убийства ее удерживало одно существо — ее сын. Иначе она бы устроила здесь кровавую баню и сбежала к чертям в ад. Там всяко милее, чем в этом ванильном доме, но, увы и ах, это так и останется ее мечтами — принц Эрик крепко связал ее по рукам и ногам. Поэтому оставалось только одно — улыбаться как дура и смотреть на султана с немым обожанием. «Фу, только при этой мысли тошнило до потемнения в глазах. Ну ничего, она еще отыграется. Темный Эрик сильно пожалеет о своей выходке».
Вскоре вернулась служанка.
— Сейчас идет урок музыки, вам дозволено сегодня там поприсутствовать, пойдемте, я вас провожу. Вы умеете играть на каких-нибудь музыкальных инструментах?
— Умею, и на многих, госпожа. У меня первоклассное образование. Я играю на арфе, флейте, скрипке, пианино и многих других.
— Из какой страны вас похитили, вы, наверно, из знатного рода?
— Из Виз… Венеции, — поправилась Эверилд. «Какая Византия, она уже пала боле трехсот лет назад».