Колыбельная для мужчин
Шрифт:
– Подслушала у полуоткрытых дверей и даже через замочные скважины.
Подобная осведомленность и тем более методы, которыми его сестра пользовалась для получения информации, были для Зака настоящим откровением. Он всегда считал, что Трейси настолько занята своей персоной, что ничем больше не интересуется. Прически, маникюры, роман с каким-нибудь мальчишкой – этим без остатка были заполнены ее дни. Девушка выглядела вполне привлекательно. Гибкий стан, густые каштановые волосы, голубые с раскосинкой глаза. Разве что немного злоупотребляла косметикой. Но все равно, у мужчин Трейси имела явный успех. Не устоял перед ее чарами и Марио Полидори. Хотя роман оказался неудачным. Как, впрочем, и все остальные…
В двадцать лет она все еще не окончила школу. Три или четыре раза убегала из дома, но каждый раз возвращалась. С разбитым сердцем, без гроша в кармане, а подчас – с мутными от наркотиков глазами. Уитт терпеливо оплачивал ее долги, расходы на наряды, перерасходы по кредитным карточкам. Постепенно Трейси поняла, что дома жить удобнее. Побеги прекратились.
В последние годы, особенно после отъезда матери, Трейси сильно изменилась. Зак точно не знал, что произошло между ней и Марио. Говорили, будто бы молодой Полидори использовал ее для получения информации о деятельности Уитта, и она об этом узнала. Так или иначе, но разрыв был полным. Первое время Трейси проводила дни, запершись у себя в комнате. Но довольно скоро затворничество ей надоело, и она очень даже активно включилась в междоусобную борьбу, которую семейства Денвере и Полидори вели из поколения в поколение вот уже почти целое столетие…
Сестра вдруг замолкла и куда-то исчезла. Зак было облегченно вздохнул, но через пару минут она вернулась. На этот раз с мольбертом. Установив его на некотором расстоянии от Зака, она принялась что-то рисовать. Закари еще раз демонстративно вздохнул и повернулся к ней спиной. Прошло еще минут пять. Может быть, чуть больше.
– Послушай, братец, – услышал Зак столь осточертевший ему голос. – Я бы посоветовала тебе быть поосторожнее.
Трейси с мольбертом в руках обошла шезлонг и водрузила рисунок прямо перед лицом Зака. На нем был изображен он сам, лежащий в шезлонге, с опухшим лицом, небритый, взлохмаченный, тянувший из банки пиво. Рядом красовался столик на кривых ножках с подпрыгивавшим от натуги радиоприемником. Рисунок несомненно свидетельствовал о таланте автора. Закари оценил это.
– И впрямь, очень забавно! – сказал он, кивая в сторону карикатуры.
– Видишь ли, Зак, – сказала Трейси, никак не реагируя на похвалу, – не я одна вижу тебя в таком виде. Это давно заметили и Кэт и отец. Они только и говорят о том, чтобы послать тебя учиться в какую-нибудь военную школу в Европе. Или же на ранчо, где ты будешь вдали от всех зарабатывать свой хлеб. Еще подумывают о какой-нибудь школе-интернате, куда тебя можно было бы заточить. Иначе, полагают, тебе не миновать колонии для несовершеннолетних преступников.
– Они так считают? А ты?
– Не знаю. Только откровенно скажу тебе: после возвращения из больницы с тобой стало трудно, почти невозможно иметь дело. Особенно после того инцидента с репортерами. Вернее, с одним из них.
– Он заслужил это!
В ушах Зака снова зазвучал наглый вопрос одного из местных газетчиков: «А могли бы вы объяснить, почему те двое бандитов напали на вас как раз в ту ночь, когда исчезла ваша сводная сестра?»
Это случилось, когда только что приехавший на четыре дня из больницы Закари выходил из отцовского «линкольна». Услышав вопрос, он обернулся и изо всех сил ударил в скулу ухмылявшегося репортера. И хотя в следующий момент от резкой боли в раненом плече у Зака потемнело в глазах, он успел увидеть, как тот упал на землю. Пошли разговоры, что после такой выходки Зака непременно отдадут под суд.
Трейси, будто прочитав мысли брата, сложила мольберт и тяжело вздохнула.
– Ты тоже думаешь, что это я похитил Лонду? – зло спросил он у сестры.
– Зак, я ведь не знаю, что ты делал той ночью, – ответила она, не отрывая взгляда от шрама, алевшего на его виске. – Но, уверена, что всей правды ты не сказал. И не скажешь. Поэтому разговоры об этом будут продолжаться до тех пор, пока твоя невиновность не станет очевидной.
Закари стиснул зубы: он только что подумал то же самое. Потом с горькой усмешкой произнес:
– Зато ты у нас невинна, как Пресвятая Дева Мария!
Он допил пиво и с хрустом раздавил в кулаке пустую банку. Трейси бросила на Зака взгляд, в котором, казалось, отразилась вся боль, которую ей уже довелось испытать за свою несчастную жизнь.
– Ты ничего не знаешь обо мне, Зак. И никогда не хотел узнать. Не так ли? Видишь ли, я думала, что смогу тебе помочь. Видимо, ошиблась. Забудь об этом и выпутывайся сам как знаешь!
Девушка взяла мольберт и, не оглядываясь, пошла к дому.
Кэтрин нахмурила брови и недовольно скривила губы. В голове стоял какой-то гул. Это началось еще с вечера…
Она приоткрыла один глаз и тут же зажмурилась: яркий луч утреннего солнца, проникший через полуоткрытое окно, ослепил ее. Закрыв лицо ладонью, Кэт почувствовала необъяснимую тяжесть на сердце и в первый момент никак не могла понять ее причину. И вдруг вспомнила. Вспомнила все…
Господи! Она лежит здесь, в своей постели, а Лонда, ее обожаемая крошка, исчезла. Ее нет! Нет уже больше трех недель! Кэтрин почувствовала, как безнадежное отчаяние могильным холодом сковывает ее мозг, сердце, все тело. С трудом подняв руку, она потянулась к ночному столику. Там лежала почти пустая пачка ее любимых «Вирджиниа Слимс». Но сил вытащить из ящичка зажигалку уже не было. Откинувшись на подушку, она уставилась в потолок. И вдруг горячие слезы ручьем хлынули из глаз.
Боже, какая же это пытка! Этот полицейский, изо дня в день задающий одни и те же вопросы… И каждый из них острой иглой вонзается в сердце… Закари, ударом кулака уложивший наземь фоторепортера и разбивший его камеру…
Кэтрин встала, нетвердой походкой подошла к окну и раздвинула занавески. У подъезда стояли длинный «мерседес» с сигнализацией и две полицейские машины. Еще три или четыре таких автомобиля были паркованы неподалеку под развесистым зеленым дубом.
– Да провалитесь вы все к черту! – пробормотала Кэт и задернула занавески. Сколько сейчас времени? Она бросила затуманенный взгляд на часы. Уже два. Скоро день начнет клониться к вечеру, а она только проснулась! Семнадцать часов тяжелого беспробудного сна. Это все из-за таблеток. Доктор Макгенри прописал принимать их на ночь.
И еще какую-то гадость… Господи, ей необходимо взять себя в руки! Даже если рядом нет Лонды…
При мысли о дочери Кэтрин почувствовала, как задрожали ее колени. Она схватилась за спинку кровати, чтобы не упасть. Она найдет своего ребенка! Должна найти! Хотя надежды на полицию, федеральные власти и тем более на мужа нет никакой. Подумав об Уитте, Кэтрин презрительно усмехнулась. В последнее время он даже перестал ложиться вместе с ней в постель. И при этом уверял, что ей нужен покой. Как будто она не знала истинную причину! Он просто боялся, что она потребует утешений, которые он уже не мог ей дать!