Колыбельная для мужчин
Шрифт:
Сказав это, Синклер бросается наутек. Двое других за ним следом. Марк попытался было их догнать, но не сумел и вернулся назад.
– Ты как, ничего? – спросил он девочку. Та утвердительно кивнула. На лице ее была полнейшая растерянность. Кеннеди заметил это. – Не слушай Томми, – сказал он. – Этот засранец и сам не знает, что говорит!
– Это… правда? – спросила Адриа, вытирая катившиеся по щекам слезы. – Моя мать была…
– Перестань. Ну что ты принимаешь всерьез трепотню этого мешка с дерьмом!
– Я ненавижу Синклера!
– Знаю. Я тоже его терпеть не могу!
– И докажу, что он врет!
– Докажешь. Но только после того, как я прикончу этого подонка.
– Я… я… Спасибо тебе, Марк!
– Не надо меня благодарить, Адриа. Я уже давно хочу с ним разделаться.
Именно в тот день в Адриа вспыхнули сразу два чувства: неосознанная, еще детская любовь к Марку Кеннеди и непреодолимое желание узнать правду о своем происхождении.
Однако Шерон Нэш избегала разговоров на эту тему. А когда ее муж уже готов был раскрыть рот, чтобы поведать тайну приемной дочери, на него бросался такой грозный взгляд, что он тут же отказывался от своего намерения. У девочки начал развиваться комплекс неполноценности из-за ощущения, что какая-то часть ее жизни скрывается за завесой таинственности, проникнуть за которую она никогда не сможет. Кто были ее настоящие родители? Как она попала в семью Нэш? Эти вопросы мучили Адриа ежечасно. В конце концов она дала себе клятву докопаться до истины.
В темной кладовке дома лежали старые газеты. Адриа пролистала их все. Но ничего не нашла. Поневоле она становилась скрытной. Хотя в немалой степени этому способствовало и пробудившееся чувство к Марку Кеннеди. Однако вскоре характер их взаимоотношений стал предметом домашних пересудов. Особенное неудовольствие выражала Шерон. Порой Адриа казалось, что у ее приемной матери были какие-то личные причины неприязненно относиться к этому молодому человеку. Равно как и ко всей его семье. В один прекрасный день она и вовсе запретила Адриа встречаться с Марком. И та долго не могла понять почему.
Однажды, когда маленькое семейство Нэш сидело за столом и пило кофе, Адриа решилась спросить об этом:
– Что ты имеешь против Марка Кеннеди, мама?
От неожиданности Шерон чуть было не выронила чашку. Но, взяв себя в руки, спокойно ответила:
– Я – против Марка Кеннеди? Ничего. Почему я должна против него что-то иметь?
– А вот и неправда! – продолжила разговор Адриа. – Имеешь! Я знаю! Ты ходила к его отцу и просила его не разрешать нам встречаться!
– Не было такого! – стояла на своем Шерон. – Ну как тебе объяснить, Адриа? Все эти годы я только и занималась тем, что старалась тебя получше воспитать. И вроде бы преуспела в этом. Хотя порой предоставляла тебе слишком много свободы. Ты занималась верховой ездой, училась водить машину, увлекалась альпинизмом. Я не протестовала. Согласись, не все родители позволяли своим детям такое! Поэтому… – Шерон запнулась, в глазах ее вспыхнул недобрый огонек, а руки задрожали, – поэтому ты должна меня слушаться! – закончила она с раздражением.
– А ты не должна иметь от меня секретов! – запальчиво воскликнула Адриа.
– У меня их и нет.
– Тогда почему ты ненавидишь Марка?
– Я тебе уже сказала: никакой ненависти к Марку у меня нет!
– Хорошо. Тогда скажи, кто были мои настоящие родители? Ты ведь знаешь, не правда ли?
– Боже милосердный! – почти шепотом откликнулась Шерон; шея ее покраснела. – Я же отдала тебе всю любовь, на которую была способна! А ты…
– Дело не в любви, – перебила ее девушка. – Неужели ты не понимаешь, мама, что я должна знать правду? Ты же сама все время твердишь об истине, справедливости, Иисусе Христе. Уверена, что сам Христос, наверное, открыл бы мне эту тайну!
Шерон вдруг разрыдалась и, хлопнув дверью, ушла в кухню. Ее супруг чертыхнулся и уронил на пол салфетку. Адриа хотела было броситься за Шерон, чтобы попросить прощения. Но не смогла. Ее душил гнев. Примерно такой же, как и тогда, когда Том Синклер пытался ее изнасиловать.
Выскочив из-за стола, Адриа побежала наверх и заперлась у себя в комнате. Она распахнула окно, пододвинула стул и, уперевшись локтями о подоконник, стала смотреть на звезды, стараясь успокоиться. Снизу донеслись чьи-то голоса. Девушка прислушалась: разговаривали ее родители.
– Я так старалась!.. – рыдала Шерон. – Только Богу известно, как я обрадовалась, когда Вирджиния показала мне девочку! Думала, Господь услышал мои молитвы!
У Адриа екнуло сердце. Вирджиния? Кто она такая?
– Но все же в порядке, милая! – донесся голос утешавшего жену Виктора. Но та не слушала, продолжая причитать:
– Все эти годы я боялась, что она вернется и попытается забрать девочку. Места себе не находила от страха. Боже, я должна была больше молиться Тебе!
У Адриа перехватило дыхание. Выходит, Вирджиния – ее родная мать! Виктор и Шерон сами только что сказали это! Но кто такая Вирджиния? Неужели правда то, что сказал этот мерзавец Синклер? Она затаила дыхание, стараясь не пропустить ни слова.
– Никто не собирается отнимать у нас дочь, – продолжал утешать супругу Виктор.
– Ты не можешь этого знать!
– Шерон, не надо так себя изводить! Никто из наших родных даже не знает, что стало с самой Вирджинией! От нее давно ни слуху ни духу. Исчезла, и все тут!
– Вирджиния или нет… Какое имеет значение, кто отнимет у нас ее? Может быть, тот самый мерзкий мальчишка, о котором Адриа сейчас меня пытала? Я вижу страшные сны, Виктор. Например, о том, что Адриа выходит замуж, заводит собственную семью… Пойми меня правильно: я как раз желаю ей счастья. Но…
– Но не с Марком Кеннеди, ты хочешь сказать?
– Да, только не с ним! – подтвердила Шерон, понизив голос.
– Напрасно ты так волнуешься, дорогая, – так же тихо ответил Виктор. – Ведь они еще почти дети. И она и он! Еще тысячу раз передумают…
–„Ты говоришь, дети? А я думаю… думаю, что они уже давно спят друг с другом.
Эти слова повисли в душном летнем воздухе. Адриа ощутила их почти физически. Они горели перед ее глазами и жгли немым укором. Нет, они с Марком еще не переступили запретной черты. Но были очень близки к этому. Марк уже настаивал на близости. А она любила его и потому была готова уступить…
– Этого мы знать не можем, – с некоторой растерянностью ответил Виктор на предположение жены.
– Этот парень такой же похотливый, как и его мать! Единственно, чего он добивается от нашей девочки, так это… Господи, я даже не нахожу слов! Если они еще не спят, то будут! Уверяю тебя, Виктор! И очень скоро…
– Господь с тобой, Шерон! Что ты несешь?!
– Не упоминай всуе имени Всевышнего, Виктор! Даже в разговоре со мной!
На некоторое время воцарилось молчание. Прошла минута. Другая. Затем снова заговорил Виктор: