Колыбельная для вампиров - 2
Шрифт:
Михаэль в растерянности огляделся по сторонам. Кругом были люди, и он окончательно смутился.
— Не совсем понимаю… здесь же негде…
— О боги! Вы и скромность — это нечто новое!.. Тогда просто поцелуйте, но не так, — Эльжбета слегка коснулась губами его щеки и требовательно заглянула в лицо. — Ну! Чего вы ждёте? Или вы, как встарь, решили посмеяться надо мной? — с гневной гримасой она отпрянула от него.
Михаэль наконец-то сообразил, чего от него хотят, и прильнул к губам девушки. Её близость сразу же ударила ему в голову и окружающий мир для него исчез. Дальнейшая последовательность событий почему-то не отложилась
Первые проблески сознания появились только в её спальне, когда они рухнули на огромную кровать. Возможно, виной тому было то, что он ударился головой о деревянное изголовье. Единственно, что ему врезалось в память, это напор сумасшедших эмоций, которые было не определить словами и ненасытное желание обладать чудесным телом своей великолепной любовницы. Правда, наутро Михаэля несколько огорчила её реакция. Будучи безмерно счастлив после проведённой бурной ночи, он не сразу обратил внимание на то, что девушка печальна и, сидя на кровати, зябко кутается в простыню.
— В чем дело, Эльжи? Я оказался плохим любовником? — спросил он встревожено.
— О нет, мой дорогой! Ты великолепен. А теперь скажи, что ты меня любишь… Скажи! Я приказываю! — девушка порывисто подалась к Михаэлю и заглянула ему в лицо. Казалось, её ищущий взор хотел проникнуть в самую его душу.
До этого слова любви не шли у него с языка — даже на пике страсти, но сейчас он, не колеблясь, ответил:
— Да, Эльжи, лишь ты в моём сердце. Не знаю, как описать, что творится со мной, но ради тебя я готов свернуть горы. Я люблю тебя, а ты?
— А что я? — снова со странной обречённостью в голосе сказала девушка. — Для меня почти ничего не изменилось. Я всегда любила тебя, и буду любить, — не дав ему задуматься над смыслом странной фразы, она вскочила на ноги и ласково спросила: — Я люблю кофе, а ты что будешь? Может, приготовить тебе чай? Тогда скажи, какой именно.
— Если ты будешь кофе, значит, я тоже буду его пить, — Михаэль счастливо улыбнулся. — Ведь я хочу знать всё, что ты любишь и всё что ты ненавидишь…
Но Эльжбета снова его удивила. Резко развернувшись, она с гневной гримасой прошипела:
— Только узнаю, что ты суёшь свой нос, куда не нужно … — спохватившись, что говорит лишнее, девушка умолкла и уже гораздо спокойней добавила: — Извини, кажется, я несу всякие глупости. Я всего лишь хотела сказать, что ненавижу, когда вмешиваются в мою личную жизнь.
— Хорошо, Эльжи! Извини, я не хотел тебя расстроить, — сокрушённо произнёс Михаэль, удивлённый бешеной реакцией на своё безобидное высказывание.
— Тебе не за что извиняться, это я немного погорячилась.
Мгновенно успокоившаяся девушка сбросила с себя простыню и убежала из спальни. Вскоре она вернулась с подносом, на котором дымился кофейник, и горкой высилась свежая выпечка.
Неприятный инцидент ушёл в прошлое, и Михаэль снова был счастлив. Эльжбета всячески старалась ему угодить и упреждала каждое его желание ещё до того, как он успевал открыть рот. Если бы не эта непонятная вспышки гнева, он вообще был бы на седьмом небе от счастья. Правда, его смущало ещё одно обстоятельство. Воспитанный родителями в строгом католическом духе, Михаэль чувствовал себя крайне неловко, глядя на то, с каким спокойствием девушка расхаживает в обнажённом виде. Несколько
Михаэлю страшно не хотелось покидать девушку, но в те времена на базе было неспокойно. Не так давно у него появилась замечательная лаборатория, и он боялся, что подонки в его отсутствие разгромят уникальное оборудование, которое он получил от неизвестного благодетеля. «Давно пора взять под контроль всю базу, а не только территорию, прилегающую к лаборатории. Тогда ни одна сволочь больше не посмеет угрожать мне расправой и отвлекать от Эльжи», — сердито подумал он, то и дело оглядываясь на дом, где оставил своё сердце.
***
Оставшись одна, Эльжбета упала на кровать. Её плечи вздрагивали, но было не ясно, плачет она или смеётся. Когда приступ прошёл, и она села, на её лице было торжествующее выражение.
— Спасибо, райделин Никотан, за такой бесценный подарок. Одного не понимаю, почему ты оставил папочку без присмотра. Это очень опрометчиво с твоей стороны. Как бы то ни было, я не настолько беспечна и своего не упущу.
Неожиданно она насторожилась. Окинув спальню острым взглядом, Эльжбета заметила горничную, притаившуюся у дверки распахнутого шкафа.
— Николь, почему ты здесь? Я не люблю, когда слуги день и ночь болтаются под ногами, — резко сказала она.
Горничная вышла из угла, в котором пряталась и с деланным простодушием воззрилась на недовольную хозяйку.
— Простите, мадемуазель, но я не успела справиться с делами. Пришлось задержаться до утра.
— Плохо. Ты должна была уйти ещё вечером.
Вместо ответа Николь с независимым видом дёрнула плечом. По виду это была довольно молодая женщина со светлыми кудряшками на голове. Внешне она походила на глупенькую овечку и таковой являлась по умственному развитию, но, наученная нелёгкой жизнью, она была изворотливой и наглой, как все выходцы из трущоб. Проработав чуть больше недели на новом месте, недалёкая горничная была уверена, что имеет дело с обычной дамой полусвета. К тому же выяснилось, что хозяйка слишком требовательна и ленивая Николь пришла к выводу, что за такое место не стоит держаться. Когда что-то приходилось ей не по нраву, она легко меняла хозяев, подсовывая им поддельные рекомендации. За небольшую мзду их рисовал один её ушлый знакомец.
Эльжбета недобро прищурила глаза, и горничная взялась имитировать бурную деятельность. Схватив тряпку, она стала протирать ею туалетный столик. При этом она бесцеремонно вертела в руках ценные вещицы, и нагло принюхивалась к дорогим духам. Горничная прекрасно видела, что хозяйка злится, но терзаемая завистью к её красоте и богатству, решила, что раз они одного поля ягоды, то с ней не стоит особо церемониться.
«Шлюха, она и есть шлюха, хоть во дворце, хоть в лачуге», — насмешливо подумала Николь. — Гляди, какая бессовестная девка! Сидит в чём мать родила, и ни капли смущения на физиономии, а уж сколько гонору! И чем гордится? Подумаешь, рожа красивая, а так-то смотреть не на что, одни кости. И что только мужчины в ней находят? А уж стелются так, будто перед ними сама английская королева…»